Хранитель Мечей. Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 1 - Ник Перумов

Зачем, сестра, зачем?! – хотелось ей закричать. Я справилась бы с тварями и так… или тебя обмануло моё кажущееся бездействие?

Но теперь Мегана смогла бы справиться с несущейся ордой, что называется, одним мановением руки.

Сейчас!..

Стон-выдох, режущая боль в груди, словно отданная погибшей настоятельницей сила не желала покидать своё новое обиталище. И – ощущение лопнувшей струны, рухнувшей преграды, обвалившейся плотины, и потока, устремившегося в открывшийся пролом.

Хозяйка Волшебного Двора нанесла свой удар. Запоздавший, но сделавшийся куда более убийственным. Он накрыл всех тварей без исключения – и Мегана поняла наконец, что переоценила себя. Без отданного монахиней она достала бы самое большее четверть той дикой стаи, что рвалась сейчас к вожделенной живой добыче.

…Когда скрепы рвутся, наполнявшая их сила ищет выход. И находит – в бешенстве, принимающем форму буйства стихий.

Ряды мчащихся монстров мгновенно испятнали вспухшие там и тут огненные шары, лопавшиеся с оглушительным треском. Магическое пламя тотчас перекидывалось на соседние создания; они успевали пробежать ещё сколько-то шагов, прежде чем рухнуть наземь дурно пахнущей грудой обугленных костей.

Мохнатые спруты, громадные скорпионы, словно состоящие из одних только жал и жвал, крысолюди, чёрные волки ростом с доброго быка, громадные черви с дырами зубастых пастей, и так далее и тому подобное. Излюбленное оружие смерти. Именно смерти, не Тьмы – всё это сейчас горело. Созданное для уничтожения – уничтожалось само. Мегана не ведала пощады.

…Но запас сил истаивал стремительно, даже с учётом пожертвованного настоятельницей, чьего настоящего имени чародейка так и не узнала. Мегана отдала всё заёмное и сейчас щедро расставалась со своим собственным.

Она знала, что переступает границы, что откат обрушится на неё такой болью, что сподоби силы небесные выдержать, но остановиться уже не могла. Заклятье поддерживало само себя, высасывая из Меганы жизнь, и это истечение казалось небывалым блаженством, прекраснее всего, что у неё было, сильнее даже любви к Анэто.

Взрывы покрыли весь склон, немногочисленные крысолюди, оказавшиеся самыми сообразительными, удирали со всех ног, не зная, что для сотворённых Меганой чар не существует наступающих или убегающих и что они не пощадят никого, даже сдающихся и бросивших оружие.

…Мегана не видела себя со стороны, не чувствовала излома тела, запрокинувшейся головы, незряче расширившихся глаз. Её подхватил Эфраим, затормошил, затряс – на изглоданном пламенем склоне уже не осталось ни одной твари, но заклятье не прерывалось, и вот уже вспыхнула сама земля, ещё сохранившая следы уничтоженных монстров, огненные языки потянулись ещё дальше, к колышущейся серой завесе, что, похоже, изо всех сил пыталась затянуть прореху.

В отчаянии Эфраим размахнулся и влепил Мегане пощёчину – его отшвырнуло, ладони задымились. Вампир взвыл, сорвал плащ, уже ни на что не обращая внимания, перекинулся и, вцепившись когтями в плечи волшебницы, рванулся с места прямо в небо.

Ничего больше ему не оставалось – только тащить Мегану подальше от проклятого места и над серой завесой, надеясь, что она, эта завеса Тьмы, сможет разорвать гибельную связь между стремительно умирающей чародейкой и по-прежнему бушующим её заклинанием.

Люди замерли.

– Услышал Спаситель молитвы наши… – торжественно начал было священник, но его внезапно перебил новый голос:

– Так ведь то Тьмы засланцы были! Иль не видели, люди добрые, как чаровницу вóмпер утащил?! Небось ещё горшую участь нам наколдовали, проклятые, чтоб им ни дна, ни покрышки, ни гроба честнóго, ни пути прямого!..

– Счастье, что ты этого не слышишь, государыня, – пробормотал про себя вампир, изо всех сил работая крыльями. – Иначе бы и спасать их не стала.

Мегана молчала. Заклятье работало, высасывая последние остатки жизненной силы; вампир заскрежетал зубами – он чувствовал эту жизнь, стремительно покидающую тело волшебницы, и ему оставалось доступно только одно средство, потому что связи не разрывались и даже скрывшая землю внизу завеса мрака ничем не помогла.

Гигантская летучая мышь изогнулась, острые зубы впились в шею чародейки, и хозяйка Волшебного Двора закричала.

…Старый вампир Эфраим летел медленно-медленно, едва взмахивая уставшими крыльями – он, способный, если нужно, покрывать множество лиг в считаные часы! Но сейчас вожак Ночного Народа едва удерживался в воздухе. Земля внизу наконец-то очистилась от серой хмари, вновь потянулись поля, пажити и покосы – мирный, обжитый Эгест – однако он не дерзал опуститься, не был уверен, что сможет перекинуться обратно. Опасался он и Нарна – Тёмные эльфы недолюбливали Ночной Народ.

Смертельно бледная чародейка, словно кукла, болталась в когтях летучей мыши, на открывшейся шее алели две пары небольших пятнышек – след вампирьего укуса. Эфраим, в свою очередь, отдал почти всё, что имел; ему удалось разорвать гибельную связь, заклинание больше не высасывало жизненные силы из Меганы, вампирий укус и его магия сделали своё дело, но что скажет (а главное, что сделает) волшебница, когда очнётся?..

Медленно, лишь чуть быстрее едущего рысью всадника, Эфраим летел на север. Куда – он сам пока не знал, лишь бы подальше от проклятой Тьмы, овладевшей Святым городом.

«Надо же, – уныло думал вампир, едва взмахивая отяжелевшими крыльями. – Сколько живу, радовался Тьме. А оказалось, что от неё надо бежать ещё резвее и шибче, чем от Света…»

* * *

Анэто не находил себе места. Мегана внезапно умолкла, он не мог достучаться до её сознания. Приближалась полночь, назначенное Вейде «смотрение в глаза Западной Тьме», и чародей, наученный горьким опытом, не ждал от этих переглядушек ничего хорошего.

Все те мёртвые, подъятые Вейде в прошлый раз; все те погибшие эльфы – они стояли перед его мысленным взором, и он вновь и вновь повторял – королева Вечного леса обманула всех и вся, включая нарнийцев. Вейде служила всем – и никому, кроме самой себя.

Доказательства? О, на формальном суде, перед неподкупным Белым Советом, он едва ли смог бы выстроить хоть сколько-нибудь стройное обвинение. Чтобы явить собратьям-чародеям все деяния Вейде, потребовались бы многомесячные усилия всего Ордоса вкупе с Волшебным Двором – чтобы отследить сотворённые эльфийской королевой чары, расшифровать их и продемонстрировать высокому трибуналу.

Оставалось лишь действовать так, как он и намеревался. В одиночку. Анэто не удивился бы, узнав, что его разговор с той же Мег стал известен Вейде. Но пылкие объяснения с возлюбленной – одно, а вызов на помощь нескольких десятков чародеев Ордоса – совсем другое. Это помимо всего прочего и открытый разрыв с Нарном. Схватиться же сейчас ещё и с Тёмными эльфами означало погубить всё.

Анэто вызвал на разговор Ксавьера, старшего из лекарей-магов. Тщательно подбирая слова, ректор Академии задавал вроде бы важные вопросы – как дела в лагере, что с войсками, подошли ли ещё полки, каков их дух, нет ли перебоев с припасами; но пожилой целитель повидал слишком многое и слишком хорошо знал самого Анэто, чтобы остаться после этой беседы в полном неведении.