Тихий шепот - Нева Олтедж

Всё не мог смириться с мыслью, что на Бьянку будут засматриваться другие мужчины в торговом центре, а меня не будет рядом, чтобы остановить их. Каждую чертову секунду, проведенную за рабочим столом, я представлял, как какой-то парень подходит к жене и открыто флиртует с ней. Не то чтобы я думал, что она будет рада этому. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что она этого не сделает. Тем не менее, при мысли о том, что с ней заговорит какой-то другой мужчина, я схожу с ума. Даже месяца не прошло, как я посоветовал Сергею сходить к психотерапевту, а теперь, похоже, мне самому нужна консультация.

Бьянка и ее мама переходят в другую часть магазина и рассматривают какие-то сумки, выставленные на стене, поэтому я делаю шаг в сторону, чтобы держать их в поле зрения. Денис стоит у выхода из магазина, а в нескольких шагах слева от него - еще один мужчина в костюме, вероятно, охранник Кьяры. Служащий магазина - мужчина - подходит к Бьянке и пытается завязать с ней разговор, но она лишь улыбается и уходит. Я скриплю зубами и продолжаю наблюдать за ней, пытаясь побороть желание войти в магазин, перекинуть ее через плечо и унести.

— Тебе не нужно было устраивать сцену, — говорит мама, рассматривая одну из сумочек. — Все, и я имею в виду всех, говорили о вас двоих и о том, как вы ушли. Это было неприятно.

Я улыбаюсь, беру одну из больших сумок и начинаю ее рассматривать. Если бы она только знала, что произошло на парковке после, у нее случился бы сердечный приступ.

— Конечно, Магде так натерпелось подойти и рассказать мне, что такие вещи вполне ожидаемы, ведь ты теперь живешь с русским, а они не такие цивилизованные, как все люди. Я ненавижу эту женщину. — Она кладет сумочку обратно на настенную вешалку и поворачивается ко мне. — Я думаю, Бруно совершил ошибку, выдав тебя замуж за этого человека. Ты слишком утонченная и нежная для такого, как он. Знаешь, как люди называют вас двоих? Красавица и чудовище. Вполне подходит. Полагаю, вы занимаетесь сексом. Я не понимаю, как ты позволяешь ему прикасаться к себе.

Я секунду смотрю на нее, потом начинаю искать в сумке свой телефон. Знание языка жестов моей матери слишком ограничено, чтобы понять, что я хочу ей сказать. Я достаю его, набираю текст и показываю ей экран.

«Мы занимаемся сексом каждый день, и я могу заверить тебя, что это самый лучший секс, который у меня когда-либо был. Что касается прикосновений, то я получаю огромное удовольствие, когда прикасаюсь к нему и еще большее, когда мой муж прикасается ко мне. Особенно в интимном плане. Михаил мастерски владеет пальцами и еще более искусным ртом. Но больше всего я люблю, когда он прижимает меня к стене, и после этого я обычно не могу ходить.»

Ее глаза становятся все больше и больше, пока она читает, а потом мама сует телефон мне в руку, как будто он ее обжег.

— Бьянка, ты не говоришь о таких вещах своей матери. — Она сжимает виски и качает головой.

Я снова начинаю печатать, а когда заканчиваю, беру ее руку и вкладываю телефон в ее ладонь экраном вверх.

«И скажи Аллегре, что, если она продолжит распускать небылицы о моем муже, я расскажу всем, кого знаю, что у нее имплантаты в заднице и груди. Я сфотографировала заключение врача, которое нашла у нее в столе. Еще одно слово, и я разошлю их всем ее друзьям. Передай ей это.»

Я знала, что эти фотографии однажды пригодятся. Аллегра создавала себе имидж естественной красавицы. Поэтому, если ее друзья узнают, что несколько лет назад она вернулась из Бразилии с гораздо большим, чем просто загар, это будет социальным самоубийством.

— Ты не посмеешь.

«А ты рискни», — отвечаю жестами я.

Мама удивленно смотрит на меня.

— Он тебе и правда нравится.

Я вздыхаю. Нет смысла говорить ей, что я влюблена в своего мужа. У мамы всегда были проблемы с пониманием эмоций, и я давно уже этим смирилась.

Мы проводим еще несколько минут, перебирая сумки, а затем переходим в следующий магазин, где мама выбирает пару платьев и направляется в примерочную. Пока я жду ее, достаю телефон, стараясь не обращать внимания на парня, который разглядывал меня с другой стороны магазина с тех пор, как мы вошли. Я привыкла к тому, что мужчины смотрят на меня. Это происходит постоянно, но это не значит, что мне это нравится. То, что я красивая, не означает, что мне нравится, когда прохожие мужчина разглядывают мою задницу.

Я листаю ленту в телефоне, когда чувствую руку на своей талии. Я сжимаю ручки своей сумки и поворачиваюсь, готовая ударить идиота ею по голове, но передо мной стоит Михаил.

— Думаю, в следующий раз мне стоит объявить о себе, иначе я рискую получить телесные повреждения, — ухмыляется он.

Я бросаю телефон в сумку.

«Может быть.» — Я усмехаюсь. — «Я думала, ты работаешь.»

— Я пытался. — Он кладет руку мне на шею. — Но продолжал представлять себе мужчин, идущих за тобой, как за маяком. И не мог сосредоточиться. Не мог думать ни о чем другом. Это сводит с ума, Бьянка.

«Значит, ты следил за мной в торговом центре?»

— Да.

«Как долго?»

— Три часа.

«Ты в курсе, что у тебя есть проблема?»

— Да, знаю. — Он наклоняется и шепчет: — Некоторые парни наблюдали за тобой, когда ты примеряла платье. Когда ты вышла из примерочной, они пожирали тебя глазами, и мне пришлось вмешаться.

От удивления у меня округляются глаза.

«Они живы?»

— Я вышвырнул их из магазина, когда ты не видела. В следующий раз я не буду таким деликатным. — Он берт меня за подбородок и поднимает мою голову. — Никому не позволено смотреть на мою жену так, как это делали они.

Я на мгновение закрываю глаза, чтобы успокоиться, потому что это меня серьезно заводит. Стоит ли мне беспокоиться о том, что я нахожу его собственничество сексуальным? Я за феминизм и эмансипацию, и чувствую себя виноватой, потому что при одной мысли, что Михаил отпугивает мужчин за один взгляд на меня, между ног начинает покалывать.

«А что бы ты сделал, если бы один