Все девочки взрослеют - Дженнифер Уайнер

Мама и папа тихонько ходили по кухне, они запустили посудомоечную машину и приготовили кофе. Эмбер и Тамсин не обращали друг на друга внимания, но фильмы сгладили неловкость. В одиннадцать мама велела гасить свет. Мы поднялись наверх и почистили зубы. Тамсин вышла из ванной в ночной рубашке «Властелин колец». Я и глазом не моргнула.

— Классная ночнушка, — заметила Эмбер.

Тем же тоном она когда-то сказала мистеру Шаупу: «Классный галстук». На Эмбер была белая ночная рубашка без рукавов, отороченная розовым кружевом. Тамсин промолчала, заняла обычное место в спальнике на полу возле моей кровати и застегнула молнию до подбородка. Френчи запрыгнула в изножье кровати и свернулась клубочком.

Эмбер стала раскладывать свой спальник.

— Нет-нет, — остановила я. — Ложись на кровать.

— Уверена? — спросила Эмбер.

Я кивнула. Тамсин не сводила с меня глаз. Эмбер устроилась на кровати, а я расстелила одеяло на полу, рядом с Тамсин. Как только я выключила свет, Эмбер достала из рюкзачка сотовый и раскрыла его. Комнату озарил голубоватый свет. Френчи приподняла голову.

— Давай звонить парням, — предложила Эмбер.

Она наклонилась ко мне. На ее скобках плясали голубоватые блики.

— Гм… — Я стараюсь не говорить по телефону с незнакомыми людьми. Не уверена, правильно ли звучит мой голос. — Думаешь, стоит?

Эмбер что-то прошептала. Я включила прикроватную лампу, чтобы видеть ее губы. Тамсин взяла книгу и повернулась на бок.

— Ну же, Джой, — настаивала Эмбер. — Я наберу Мартина. А ты кому хочешь позвонить?

На кончике моего языка вертелось: «Дункану Бродки». Но что я ему скажу? А если он уже спит? А если мой голос покажется странным? А если он решит, что я парень? Я покраснела.

— Не надо ничего говорить, — добавила Эмбер. — Просто повесишь трубку.

— А в чем тогда смысл? — вмешалась Тамсин, переворачивая страницу.

— Намекнуть, что мы о них думаем, — неохотно пояснила Эмбер. — Если набрать звездочка — шестьдесят семь, то номер не высветится, и они не узнают, кто звонит.

— Тогда как они поймут, кто о них думает? — удивилась Тамсин. — Это может быть кто угодно. Может, номером ошиблись.

— Ты же вроде читаешь, — разозлилась Эмбер.

Она закатила глаза. Я прикусила губу и промолчала.

— Ну и зануда, — прошептала Эмбер.

Я опустила голову, уткнулась подбородком в грудь и сделала вид, что не услышала. Хотя Эмбер наверняка поняла, что я услышала. Хуже того, Тамсин услышала тоже.

Наутро я проснулась в половине восьмого, тихо оделась, сунула в уши слуховой аппарат и как можно осторожнее потрясла Эмбер за плечо.

— Что? — отозвалась она, не открывая глаз.

— Можно одолжить твой сотовый?

— Конечно. — Эмбер перекатилась на бок.

— Я по межгороду позвонить хочу.

— У меня безлимитка, — Эмбер зевнула.

Я и не сомневалась. Я достала из-под матраса «Больших девочек», сунула в рюкзак, прицепила Френчи к поводку и дважды проверила, в кармане ли мобильник Эмбер. Не уверена, выясняет ли мама, кому я звоню со своего телефона. Но она совершенно точно следит, сколько минут я говорю и сколько сообщений посылаю. А об этом звонке ей знать не следует. Я оставила на кухонной стойке записку: «Ушла за рогаликами» и отправилась на улицу.

Небо было синим. Ароматный ветерок раскачивал деревья, осыпая нас с Френчи цветочным дождем. По тротуару плыли тени. Я сняла куртку и завязала на бедрах. «Красотка, красотка», — пропел бездомный в инвалидном кресле на углу. А продавец улыбнулся и положил мне лишний рогалик. Я сунула пакет под мышку, прошла три квартала на юг и в парке Марио Ланца села на скамейку под высоким кизилом. Френчи бегала по периметру собачьей площадки и не обращала внимания на других собак, надменно задирая нос, когда те пытались ее обнюхать. Я достала из сумки «Большие девочки не плачут», открыла на отмеченной странице и начала читать.

Моей официальной специализацией в почтенном Ларчмонтском университете была английская литература. Но уже через три недели обучения на первом курсе стало ясно, что по-настоящему меня интересуют Парни Богатых Сучек. Все происходило в часы занятий, на скомканных простынях с крошками и корками от пиццы (однажды попался засохший ломтик колбасы). Эти украденные минуты неизменно кончались для меня прогулкой по двору с ухмылкой на лице и безразмерными труселями в кармане. Я была не из тех, кого приглашают остаться на ночь. Не из тех, кого зовут, если живут с соседом. Я была порочным удовольствием, капризом, девушкой, согласной на все. Пошли слухи. А я пошла по рукам. Сам секс, который варьировал от плохонького до терпимого, меня не интересовал. Время после соития — вот что было драгоценно. Я лежала в объятиях Парней Богатых Сучек, в полосах пыльного света, льющегося через зеленые университетские жалюзи, и грезила признаниями в любви. Конечно, ни Чэз, ни Трип, ни Трэй, ни Тэлбот и не думали заверять меня в чувствах. Они даже не здоровались, когда мы встречались во дворе или случайно садились рядом на семинаре первокурсников. Дело чести — сообщить всему миру, что трахнул анорексичную блондинку с лошадиным лицом. В ларчмонтском выпуске-91 таких было не меньше половины. Но секс со мной держали в тайне… И потому я жадно поглощала парней, как в детстве шоколадное ассорти, которое отец приносил домой еще до того, как решил, что конфеты, а также его брак и семья — не лучшая идея.

Поверить не могу, что моя мать на такое способна. Моя мать, с ее вечным вязанием, комитетами, мини-вэном и тремя разными пятновыводителями в прачечной. Но, насколько мне известно, в «Больших девочках» написана правда, хоть и извращенная. Точнее, намек на правду. И я знаю, кто может мне ответить, была ли мама в колледже потаскухой.

В книге мамину соседку зовут Болдуин. На самом деле мама жила в одной комнате с Олден Лэнгли из Ричмонда, Вирджиния. На сайте выпускников Принстона я нашла новую фамилию Олден — Черновиц (надо же так опуститься!). На сайт я вошла, набрав код из маминого «Еженедельника выпускников Принстона», который выудила из мусорной корзины. К сожалению, электронного адреса Олден не оставила, но зато указала телефонный номер. Френчи обнюхивала урну. Я грызла рогалик с солью. Ровно в девять часов я набрала номер на телефоне Эмбер, мысленно повторяя заранее приготовленные слова. Надеюсь, голос будет звучать нормально. После третьего гудка трубку взял мужчина.

— Алло?

Я от страха чуть не прервала соединение.

— Позовите, пожалуйста, Олден Лэнгли Черновиц, — наконец произнесла я.

— А кто ее спрашивает? — гнусаво поинтересовался мужчина.

Я услышала в трубке детские голоса, и мне стало легче. По крайней мере, я никого не разбудила.

— Меня зовут Джой Шапиро. Олден училась в колледже с моей мамой.

Мужчина задумался.