Среди осколков - Татьяна Александровна Лакизюк

– Ага.

– Тогда дарю вам небольшую перемену. А с вашим строгим учителем как-нибудь договорюсь, – Гелиодор добродушно подмигнул впавшим в ступор ученикам.

– Ага, – восторженно прошептали они, провожая высокую фигуру правителя обожающими взглядами.

Александрит стоял у окна, заложив руки за спину. Он с облегчением обернулся на звук открывающейся двери и вопросительно посмотрел на Гелиодора. Тот мрачно кивнул. Алиби викариума, который все так же стоял навытяжку подтвердилось.

Не обращая внимания на застывшего столбом Гиацинта, Гелиодор обратился к его помощнику:

– Воин Карнеол, где ты был сегодня между одиннадцатью и двенадцатью часами?

Тот вскочил так, что зазвенели блюдца, и отчеканил:

– Между одиннадцатью и двенадцатью часами я был здесь, разбирал бумаги, как было приказано господином главнокомандующим господину викариуму и переприказано мне. Это могут подтвердить двадцать воинов и один дворник, подметающий территорию.

Гелиодор скрипнул зубами. Как же так? Ведь Луна утверждала, что видела Карнеола в толпе перед церемонией.

– А раньше, с десяти до одиннадцати? – спросил он.

– С десяти до одиннадцати я находился на центральной площади. По приказу господина викариума я должен был убедиться, что все воины на месте и приступили к исполнению своих обязанностей. Это могут подтвердить пятьдесят человек из патруля и несколько тысяч человек на площади…

– Достаточно, – перебил Гелиодор.

Он чувствовал, что его водят за нос, но никак не мог доказать этого и ужасно злился. Немыслимым усилием воли он сдерживал себя, чтобы не взорваться.

– Чаю? – угодливо спросил викариум, указывая на накрытый стол.

– Спасибо, мы не голодны.

Правители поспешно покинули караульный домик. Всю дорогу к Манибиону они не могли избавиться от неприятного чувства, что их выставили дураками. Что-то явно происходит, но что именно? Мысли путались, раздражение нарастало. Гелиодор и Александрит по-прежнему были убеждены, что огненный шар – дело рук Гиацинта, но доказать этого не могли. Алиби налицо, и с ним не поспоришь.

А это значит, что в Драгомире стало больше еще на одну загадку. Как будто мало им было других так и не разгаданных тайн.

Ну да ладно, главное, что Эссантия справедлива и, невзирая на чьи-то козни, все равно дала Аметрину допуск к поединкам.

8

Тем временем праздник на площади продолжался. Люди бесконечным потоком шли к счастливчикам, которых выбрала Эссантия, обнимали и поздравляли их. Даже Аметрин, привыкший поднимать гантели и сгибать гвозди, под конец признался, что у него побаливает ладонь от такого количества рукопожатий. Что уж говорить об остальных!

Не привыкшие к такому вниманию, они совсем стушевались и не знали, куда себя деть. Виолана держалась в стороне от общего веселья и напряженно думала. Беспокойство за Сильвину сводило ее с ума. Наконец девушка решила потихоньку покинуть площадь, но Луна увидела это и остановила ее.

– Я переживаю за тебя. Я же вижу, что ты места себе не находишь. Чем я могу помочь?

Тронутая ее неподдельным участием, Виолана расплакалась. Луна всплеснула руками:

– Вот только слез нам сегодня не хватало, – и обняла дрожавшую девушку.

Виолана расплакалась еще сильнее. Ей было ужасно стыдно. Ведь она, вторя Сильвине, часто за глаза жестко проходилась по Луне. А Сильвина славилась злым языком и могла говорить очень обидные вещи. Поэтому рядом с ней и не было никого, кроме преданной Виоланы, которая несла эту ношу с детства.

Виолана зажмурилась от стыда и спрятала лицо в ладони. Она чувствовала, что недостойна тепла, которое дает ей Луна. Девушка отодвинулась и вытерла слезы. Что-то слишком часто она стала плакать. Пора с этим завязывать. Иначе из воздушной воительницы, как называла себя Виолана после битвы с Жадеидой, она превратится в размазню. Взяв себя в руки, она сказала:

– Я знаю, что Сильвина сделала что-то плохое. И не успокоюсь, пока не выясню!

– Я с тобой! – горячо откликнулась Луна. – Необходимо узнать, кто пытался сорвать церемонию. Ты знаешь, где она может быть?

– Догадываюсь.

– Тогда полетели! Заодно и навыки полета отточу. Только предупредим всех.

Луна за руку потащила Виолану к друзьям и в двух словах рассказала им, в чем дело.

– Ты уверена? – озадаченно спросил Аметрин.

Он был уверен, что гордячке Сильвине нет никакого дела до его проблем.

– Не знаю, – прошептала Виолана. – Но должна узнать. Она вела себя очень странно…

– Мы с вами, – хором воскликнули Эгирин с Сентарией.

– Нет! Сильвина в Кристаллиуме, – возразила Виолана. – Пока вы будете добираться, она запрется у себя в комнате и до нее будет уже не достучаться. Уж я-то знаю. Если она начинает играть роль обиженной, то может целую неделю просидеть взаперти, только принимая подносы с едой, которые ей приносят обеспокоенные родители.

– А лунфилет? – напомнил Эгирин.

– Лунфилет, к сожалению, занят, – ответила Луна. – Мама повезла старейшин прокатиться. Они и думать не думали, что на старости лет получат возможность полетать. Радовались как дети.

Девушка улыбнулась, вспомнив, как потешно охали Андалузит и Цитрина, которых воздушные придворные доставили прямо на борт.

– Я не хочу отпускать вас к этой мымре одних! – воскликнула Сентария.

– Сентария! – укоризненно протянула Виолана.

– Ну хорошо, к ее воздушному величеству…

– Другого выхода нет, полетим вдвоем. И не переживайте вы так, не съест же она нас, – решительно оборвала спор Луна, уставшая стоять на месте.

Ею овладела жажда приключений. Луна чувствовала, что им предстоит выяснить что-то важное.

Девушки взлетели. Виолана сделала это с присущей ей легкостью, а вот Луна не совсем справилась. Злой ветер, все еще играющий с ней в кошки-мышки, сначала поднял ее за талию, заставив согнуться пополам, а затем, когда девушка с трудом восстановила равновесие и выпрямилась, неожиданно толкнул в спину, отчего Луна сделала несколько неуклюжих шагов в воздухе. Этого ему показалось мало, и ветер лишил ее опоры, заставив в очередной раз испытать все прелести свободного падения. Когда Виолана рванула ей на помощь, ветер сжалился, плавно подхватил перепуганную девушку у самой земли и понес в нужном направлении.

Друзья, наблюдавшие эту картину, позволили себе расхохотаться только тогда, когда Луна превратилась в маленькую точку и точно не могла услышать их смеха. Сентария долго держалась, но потом не выдержала и тоже рассмеялась, вспоминая лицо подруги, когда ветер отвесил той порцию шлепков. Кианит с Эгирином сквозь смех дразнили Сентарию, что она теперь обязана выполнять их распоряжения, иначе они всё расскажут Луне. Но та звонко хохотала в ответ, говоря, что сделает то же самое и еще посмотрит, кому больше достанется. Аметрин же тайком смотрел на Сентарию и все пытался найти в ней привычную злючку. Но не мог. И,