От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы - Абрам Рейтблат

Весь материал в «малой прессе» подавался завлекательно и доступно, чтобы читатель начал читать, прочел не отрываясь и понял текст. В ряде отношений она занимала промежуточное место между устной словесностью и печатью в собственном смысле слова. Низовая газета выписывалась и хранилась в трактирах – местах скопления народа, разговоров и обмена слухами; нередко она читалась там (или в других местах, где собирался «народ») вслух, сама газета «разносила» информацию скандального характера, нередко запечатлевая уже циркулирующие слухи. Следует отметить также ориентацию газетной беллетристики на речевые жанры (например, «сцены», представляющие собой диалог) и на эстетику исторического фольклора (повести и романы о благородных разбойниках).

Неверным было бы полагать, что сотрудники «малой прессы» были «хуже», чем в солидных газетах. Точнее будет сказать, что по своему образовательному и культурному уровню, интеллектуальному горизонту они были не подготовлены обслуживать потребности более культурных читателей. Но для своей публики они писали интересно, понятно и содержательно, в соответствии с ее вкусами и интересами. Круг сотрудников этих газет был довольно тесен, нередко они долгое время сотрудничали в одних и тех же изданиях (например, А.М. Пазухин 37 лет и И.И. Мясницкий 31 год в «Московском листке»), и если в силу тех или иных обстоятельств покидали одно издание, то переходили в другое, аналогичного типа (Н.Э. Гейнце, А.А. Соколов, А.И. Соколова и др.).

Читательскую аудиторию «малой прессы» составляли стоящие на самых низких ступенях социальной лестницы слои городского населения: мелкие купцы и чиновники, приказчики, прислуга, ремесленники, грамотные рабочие. С.С. Окрейц, сам сотрудничавший в «Петербургском листке», отмечал, что «девяносто девять процентов читателей “Листка” – посетители пивных и трактиров третьего сорта, приказчики, мастеровые и мелкие торговцы»280. Другой мемуарист вспоминал, что газета «Московский листок» «сразу завоевала симпатии лакеев, горничных, кучеров, прачек, кухарок, лавочников, мелких ремесленников, купечества средней руки и т.п.»281.

Не только по цене, но и по характеру изложения, и по содержанию «малая пресса» больше соответствовала потребностям низовых читателей. Уровень образования их был невысок – в лучшем случае начальная школа, в худшем – умение читать по складам. Ранее они либо вообще не читали, довольствуясь слухами и городским фольклором, либо обращались к лубочной литературе.

Газетные материалы нередко читались вслух для неграмотных или малограмотных слушателей. М. Горький в повести «В людях» дает описание подобного чтения газеты «Московский листок» у своих хозяев, которые «слушают внимательно, с некоторою как бы благоговейною жадностью, ахают, изумляясь злодейству героев »282. Часто подобные чтения проходили в трактирах. По воспоминаниям одного рабочего, там «умевших читать было мало. Читали газету иногда по складам, но все же она доставляла большое удовлетворение. Читатели разделялись на два лагеря: одни требовали посмотреть в газете, не случилось ли где пожара, может, лошадь увели на базаре у какого-нибудь мужика-растрепы, или не идет ли какой повальной болезни. Другие горели нетерпением прочитать фельетон»283 (имеется в виду роман с продолжением).

Низовая газета, в своих жанровых формах давая функциональный эквивалент слухам и фольклору, приучала и приобщала свою аудиторию к регулярному чтению, втягивала в сферу воздействия печатного слова. При этом она, подобно толстому и тонкому журналу, моделировала образ мира своих читателей. Многие из них недавно приехали в город из деревни или были детьми выходцев из села. Вырванные из патриархального быта и включенные в жизнь большого города, они испытывали немалые напряжения при упорядочивании своего мировоззрения. Городской образ жизни ставил под вопрос образцы поведения, усвоенные в деревне. Он требовал не слепого подчинения традиции, а самостоятельного выбора из многообразия социальных и культурных возможностей. Регулятором поведения становились социальные нормы и ценности, а на печатное слово ложилась задача внедрения в сознание и подкрепления этих ценностей и норм. Так, мотивации к обогащению, присущие городскому образу жизни, пугали возможными нарушениями правового и нравственного порядка. Отсюда интерес к уголовной хронике и сенсационному роману, показывающим последствия «неправильного», «незаконного» пути к успеху.

Мир интересов читателей определялся увиденным и услышанным в течение собственной жизни и сосредотачивался на насущных, хорошо знакомых по работе и быту вопросах. Он был ограничен в пространстве (зарубежные новости в «малой прессе» представлены в минимальной степени или вообще отсутствуют, среди внутренних доминируют городские, что подчеркнуто зачастую уже в названии («Петербургский листок», «Петербургская газета», «Московский листок») и во времени, уделяя преимущественное внимание современности, понимаемой как сиюминутность, «злоба дня». Этому не противоречит тот факт, что важным компонентом низовых газет, особенно московских, был исторический роман, поскольку публикуемые произведения этого жанра были предельно спроецированы на сегодняшний день. Помимо того, что в них обсуждались актуальные проблемы (поиски исторических корней и национальной идентичности, самодержавие как основа русского государства и т.п.), мотивы действия героев и характер их сознания приравнивались к современным, не говоря уже о многочисленных анахронизмах в бытовых реалиях. Следует учесть и тот факт, что растянутость публикации романа во времени и ее сериальность, а также место печати – ежедневная газета – «вдвигали» историю в настоящее, делали описываемые события как бы происходящими здесь и сейчас.

«Задавая» целостный образ мира, газета как бы «уравнивала» различные жанры, и в этом плане можно сказать, что грань между литературными и нелитературными жанрами была стерта. С одной стороны, из современных событий выбирались и в сюжетно-очерковой форме описывались факты и случаи, связанные со скандалом, уголовной хроникой, зрелищами (прежде всего – театром), комическими происшествиями, что «беллетризовало» изложение. С другой стороны, беллетристика в газете была предельно документализирована, поскольку преобладали такие жанры, как романы «из быта» и сенсационные романы, написанные на основе реальных событий, исторические романы – также о действительно случившемся, очерки и сценки, как бы «списанные с натуры», а нередко и в самом деле представлявшие собой обработанную запись услышанного. И, наконец, такой ключевой для газеты жанр, как фельетон, где регулярно в легкой и шутливой форме (нередко с включением стихов) обсуждались события дня, также стоял на грани литературных и нелитературных жанров.

Тем не менее определенное различие между беллетристическими и небеллетристическими жанрами существовало. Характерно, что роман, фельетон, очерк печатались обычно в «подвале», отделенном от всего остального материала газеты; в «Петербургском листке» стихи, сценки, юмористическая смесь печатались под рубрикой «Из альбома свистунов» и т.п.