Академия пси-хов: внушить, влюбить, убить... - Алина Углицкая

Не высовываться и контролировать магию. Невзирая на то, что всякие консервы будут пытаться ее из меня извлечь.

А еще — поверить. Что он действительно желает мне добра, а не преследует какие-то свои цели.

Поверить очень хотелось. Но тревожная струнка не давала, настаивала, что нужно найти как минимум еще одну точку зрения, альтернативную версию происходящего, и сравнить.

— Кстати, о всплесках и накопителях, — Наареш сунул руку в карман за пазухой, и под мой удивленный взгляд вытащил… золотое колечко!

Приоткрыв рот, я смотрела на него, не зная — то ли отказываться, то ли все-таки принять.

— А если кто-нибудь сможет по нему оценить мой потенциал?

— Если мы будем осторожны — не сможет. Вообще не узнает, что это накопитель.

Решившись, я протянула руку. В конце концов, других вариантов пока не было. В случае чего — сниму.

Наареш со странной улыбкой надел мне на безымянный палец свой артефакт, остро напомнив свадебные церемонии моего мира. Интересно, а тут они такие же?

Ох, надеюсь, я не подписываюсь на что-то ужасное по незнанию! И не пожалею об этом.

Хотя… какой у меня выбор? Я вдруг с пугающей ясностью осознала: никакого. Мне нечего противопоставить им — ни Наарешу, ни Академии в целом. А они знают, где мои родители.

Волнение за странный мамин голос накатило с новой силой. Надо было увидеться с ней!

Может, стоит рассказать все ректору и просить его защиты?

— Не стоит, — отозвался серебряный.

Вздрогнув, я подняла голову, взглянула в его глаза. Наареш неожиданно обнял меня, прижимая к сильной груди.

— Все получится, моя хорошая.

Провел рукой по моим волосам. Едва слышно выдохнул. После будто через силу отпустил.

— Я часто… чувствую ваш взгляд. Вы… следите за мной? Или кто-то может его «насылать»?

— Взгляд? — заинтересовался Наареш. — А что еще вы чувствуете, ми Элиза? — дракон почти незаметно вернулся к привычному обращению, принятому между преподавателями и адептами. И я вдруг пожалела о теплоте, даже своего рода интимности, с какой звучали его слова раньше.

— Иногда… не знаю, как описать. Будто сквозняк.

— Сквозняки в голове — это нехорошо, — снова едва ощутимая улыбка, снова совсем иной тон. — Время нашего занятия на исходе, давайте поставим сегодня хоть один блок. Прикроем дорожку сквознякам.

На выходе из-под купола Наареш поморщился: ливень усилился, небо покрыли непроглядные мохнатые тучи. Все погрузилось в темную пелену. Поднялся ветер.

Решительно раскрыв свой огромный зонт, он сунул мой подмышку и подал мне локоть.

— Проведу вас до столовой.

Не предложил: констатировал.

Улыбнувшись, я с трудом заставила себя шагнуть наружу. Подсохшие было кроссовки и джинсы снова пропитались влагой.

Дракон легко, будто без особенного усилия удерживал зонт, хотя ветер так и норовил выдрать его из рук. Молчал — и я тоже молчала, переваривала услышанное.

То и дело поглядывала на колечко. Как он умудрился подобрать точно в пору? Откуда знает размер? Хотя, помню, ночью у обсерватории говорил, что с меня все параметры снимали…

Постоянно нащупывала новый блок, из тех, которые не дают окружающим заползти в голову и что-нибудь внушить. Он пока казался непривычным, немного чужеродным, но и с первым щитом было похоже.

Зато Наареш обещал, что сквозняки должны прекратиться. А вот по поводу своего взгляда так ничего и не объяснил.

У столовой, несмотря на непогоду, собрался небольшой кружок адептов.

Наареш замедлил шаг, я машинально отпустила его руку.

На площадке перед входом Фета тщетно боролась с собственным зонтиком. Изящный, узорчатый, словно живой, он выдирался из рук ми стервозы, хлопая мокрой тканью, как крыльями. При этом выписывал такие кренделя, что вся свита местной королевы расступилась в целях безопасности.

Почти не сомневаясь, я поискала взглядом консерву. Наверняка оскорбленная вампирша решила отомстить!

Ми Сарелия, такая же безупречно ухоженная, как обычно, будто дождь ее совсем не касался, приближалась совершенно с другой стороны. Ого, да она воздух левитирует вокруг себя! Без всяких зонтов от дождя спасается!

А зонтик Феты сошел с ума. Оторвал от земли не желавшую отпускать его адептку и продолжал подниматься. Развеваемые ветром юбки взвились вверх, обнажив стройные ножки и розовые трусики.

Если это месть… то она уж очень сурова. Адепты смотрели с любопытством, кто пораженно, кто со смехом, кто со страхом.

Одной рукой продолжая держаться за зонт, Фета пыталась опустить юбку второй. Сзади проявились крылышки — фея усиленно работала ими, словно отвоевывая зонт у невидимого противника.

— Ми Сарелия, — спокойный голос Наареша в окружающем хаосе прозвучал неожиданно. — Как мастер левитации, не поможете ли адептке справиться с буйством… природы?

По-моему, он тоже заподозрил, хотя по Сарелии никто не сказал бы, что она имеет причастность к происходящему.

Интересно… если так, ей за это ничего не будет? Я, конечно, понимаю, у фонтана получилось неприятно. Но профессиональная этика и все такое…

Или магистрам разрешено провоцировать учеников, выясняя, у кого вдруг могут внезапно открыться способности?

— Ми Лиарандель фейри, полеты у нее в крови, — пожала плечами консерва. — Если она не желает расставаться с дорогой вещицей, я тут ничем не могу помочь. Мие Наареш, у меня к вам очень важное дело.

Сарелия нырнула к нам, оттеснив при этом меня. Ухватила магистра под руку и потащила к столовой.

— Ми Альва, вы оставляете адептку под дождем, — попытался возразить дракон.

— Так верните ей зонт, — выдала консерва, умудрившись сделать виноватым Наареша.

Сама же выхватила мой зонтик и вручила мне с видом «очень спешу, не мешайте».

Наареш глянул на меня, на Фету, но консерва уже что-то втирала ему.

Уверена, дракон мог бы осадить, если бы захотел. Но почему-то не стал.

Так и подмывало что-нибудь сказануть, но вняв его совету, я решила не привлекать излишнего внимания.

Фета тем временем отпустила рукоятку и, придерживая юбку, попыталась спланировать вниз. Зонт, уносимый загадочным воздушным потоком, рванул вверх, в то время как саму адептку перевернуло несколько раз и хорошенько приложило в грязь.

Я бы даже сказала, макнуло. Видимых повреждений, кроме ущемленного самолюбия, заметно не было. Хотя Фета ухватилась за щиколотку, театрально застонав:

— Ох! Моя нога!

Сарелия увлеченно уводила Наареша в столовую, не обращая никакого внимания на происходящее. Вокруг Феты принялась квохтать ее фанаты, парни наперебой предлагали донести куда нужно и плотоядно косили на перепачканные ножки.