Великий князь Рюрик. Да будет Русь! - Михаил Савинов

Воинская повесть-поэма дошла до нас только в одном позднем списке – в составе большого сборника. По этому списку его впервые издали в конце XVIII столетия. А потом грянула война 1812 г., и рукопись «Слова» погибла в пожаре Москвы.

Никто не может проверить издателей «Слова»: правильно ли они поняли его текст? Никто не сможет изучить обстоятельства создания единственной рукописи «Слова». И некоторые ученые стали доказывать, что «Слово о полку Игореве» – подделка, созданная в XVIII столетии.

Появление столь кощунственной теории вызвало массу встречных научных разработок. Подлинность знаменитой повести удалось доказать на основании анализа ее языка. Слова в ней стоят именно в тех формах, в каких они существовали в XII в. Чтобы создать подделку такого уровня, фальсификатор XVIII в. должен был знать о языке Древней Руси столько, сколько знает о нем современная наука. А это невозможно.

Вспомним: законы языка – вещь точная и хорошо изученная. Именно языковой анализ (вкупе с тщательным разбором фактов, связанных с появлением и публикацией подделки) позволил установить поддельность другого нашумевшего изделия – «Велесовой книги».

Этот «древний памятник» был опубликован за границей, в эмигрантском журнале «Жар-Птица» в 1950-х гг. Публиковали (то есть в данном случае сочиняли) «Велесову книгу» любитель древней истории славян Ю.П. Миролюбов и бывший генерал Белой армии А.А. Куренков (писавший под псевдонимом А. Кур). Ю.П. Миролюбов примерно в это же время издал несколько сочинений, в которых связывал происхождение славян с индоарийскими народами, а славянские верования возводил к индийской ведической религии. В своих построениях, которые он ничем серьезно не доказывал, Миролюбов использовал такие «источники», как, например, сказы некоей бабушки Захарихи…

В русле других сочинений Миролюбова выдержана и «Велесова книга». Она очень путано и противоречиво рассказывает о древних переселениях славян по Великой Степи, их столкновениях с соседними народами, мельком упоминает об отношениях славянских племен с греками и римлянами. Здесь угадываются отдельные мотивы уже известного нам «Сказания о Словене и Русе». Много говорится в «таинственной» книге о славянских верованиях, упоминаются нигде более не известные имена богов. Никаких конкретных исторических дат из «Велесовой книги» установить нельзя – иначе определить подделку было бы слишком просто. Впрочем, это и так оказалось не слишком сложно: поддельность «древнего памятника» была установлена учеными-филологами на основании языка, которым написана «Велесова книга». Пытаясь создать впечатление древности языка, авторы подделки выдумывали такие формы слов, которые были невозможны ни в одном из древних славянских языков, смешивали в одних и тех же словах знаки, в действительности применявшиеся в разное время. В искусственном языке «Велесовой книги» много южнославянских и польских слов, но взяты они не из древнепольского языка, что было бы по крайней мере логично, а из языка Нового времени.

«Велесова книга» якобы была написана древнеславянским алфавитом языческого времени на небольших дощечках, связанных между собой кожаным ремнем. Самих дощечек, которые будто бы обнаружил в заброшенной помещичьей усадьбе в 1919 г. полковник Белой армии А.Ф. Изенбек, никто никогда не видел: они, по словам Миролюбова, погибли во время Второй мировой войны. Впрочем, одна дощечка была опубликована в виде не очень четкой фотографии. Древнее славянское письмо оказалось обычной, слегка измененной кириллицей…

Но «Велесова книга» – это уже почти современная нам вещь, и рассказ о ней уводит нас в сторону от истории поздних версий легенды о Рюрике. А между тем среди этих версий есть одна весьма важная. Речь идет о так называемой Иоакимовской летописи.

Появление этой «летописи», которую некоторые ученые считают уникальным и важным источником для реконструкции событий древнейшей русской истории, связано с именем первого русского историка Нового времени – Василия Никитича Татищева.

…«Человек разумный и предприятельный» – так характеризует Татищева его младший современник князь М.М. Щербатов, другой российский историк XVIII в.

Деятельный сын Петровской эпохи, Татищев проявил себя на самых разных поприщах. Участвовал в Северной войне, управлял казенными заводами на Урале, основал город Екатеринбург, в 1741–1745 гг. был астраханским губернатором, а также создал 20-томную «Историю Российскую с самых древнейших времен».

При написании «Истории Российской» В.Н. Татищев опирался на множество подлинных рукописей, и ученые приложили немалые усилия для того, чтобы установить, какие именно из источников Татищева сохранились до наших дней. Большинство рукописей определить удалось.

Занимаясь собирательской работой, Татищев обратился за помощью к своему «ближнему свойственнику», Мелхиседеку Борщову (Борсчову), который был в то время архимандритом Бизюкова монастыря. Татищев просил архимандрита Мелхиседека: в случае обнаружения в монастыре каких-нибудь «древних историй» прислать их ему «для просмотрения» – «ибо я ведал, что он в книгах мало знал и меньше охоты к ним имел». И в мае 1748 г. архимандрит Мелхиседек прислал Татищеву письмо с тремя тетрадями, в которых излагалась неизвестная ранее история древнейшей Руси.

В приписке, которой Мелхиседек сопроводил таинственные тетради, было указано, что тетради эти принадлежат некоему монаху Вениамину, который «по многим монастырям и домам ездя, немало книг русских и польских собрал». Архимандрит просил поскорее послать тетради назад.

Текст, который содержался в тетрадях Вениамина, был переписан, по мнению Татищева, в недавнее время («письмо новое, но худое, склад (т. е. язык текста. – М.С.) старой, смешенный с новым, но самой простой, и наречие новогородское»). Татищев выбрал из тетрадей то, чего не было «у Нестора», то есть в «Повести временных лет», и добавил в свою «Историю».

Переписчик тетрадей (монах Вениамин? архимандрит Мелхиседек?) в начале повествования написал: «О князех русских старобытных Нестор монах не добре сведом бе, что ся деяло у нас в Новеграде, а святитель Иоаким, добре сведомый, написа…», и далее следовал текст, якобы принадлежащий Иоакиму Корсунянину, первому архиепископу Новгорода, современнику Владимира Святого. Итак, переписчик доставшейся Татищеву «летописи» пытается с помощью записок Иоакима поправить Нестора.

Сразу заметим, что указание на неосведомленность Нестора могло появиться только в то время, когда появилось представление о Несторе как об авторе «Повести временных лет», то есть не ранее середины XVII в. – именно тогда появилось вымышленное житие Нестора. О том, что Нестор имел какое-то отношение к летописанию (без упоминания «Повести»!), древнерусские тексты, как мы уже знаем, говорят очень мало и вскользь.

О чем же повествует летопись Иоакима? В начале пересказываются легенды о переселении славян с Дуная, упоминается князь Славен, основатель города Славенска (т. е. перед нами явное влияние уже известного нам «Сказания о Словене и Русе»).

Дальним потомком Славена был воинственный князь Буривой, который успешно сражался с варягами, а потом был побежден где-то в «Бярмии» на реке Кумени. Он устроился в городе «Бярмы», который находился на острове и был хорошо укреплен.