СССР при Брежневе. Правда великой эпохи - Димитрий Чураков

Начатые в марте 1965 года реформы сельского хозяйства были продолжены и в последующие годы восьмой пятилетки. На майском (1966 г.) Пленуме ЦК КПСС принимается решение существенно увеличить финансовые вливания в деревню. За счет бюджета страны развернулись широкомасштабные работы по орошению и осушению земель, по борьбе с водной и ветровой эрозией. Началось возведение Каховской оросительной системы, Краснодарского водохранилища и других важных ирригационных сооружений. С целью перехода на интенсивный путь развития аграрного сектора на октябрьском (1968 г.) Пленуме ЦК получили одобрение меры, направленные на увеличение поставок селу передовой техники и удобрений. Все эти мероприятия носили прогрессивный характер, отвечали потребностям интенсификации сельхозпроизводства. По данным современных исследователей, к концу восьмой пятилетки на полях страны работали до 2 млн тракторов, 623 тыс. зерноуборочных комбайнов, подавляющее большинство колхозов и совхозов пользовались электроэнергией от государственных энергетических сетей. Село получало все больше и больше специалистов, численность которых увеличилась на 400 тыс. человек. Росла квалификация сельского руководства: в этот период до 95,5 % директоров совхозов и 80 % председателей колхозов имели высшее или среднее образование.

Важной вехой реформы сельского хозяйства становится проходивший в Москве в ноябре 1969 года III съезд колхозников СССР. Съезд наметил комплекс мер по укреплению хозяйственной самостоятельности колхозов, принял новый Примерный устав колхозов, вместо действовавшего устава 1935 года. К сожалению, результаты съезда не могут быть оценены так однозначно высоко, как это делают некоторые авторы, запутавшиеся в том, что считать рынком, а что пережитком левацких загибов прошлого. Например, в заслугу делегатам съезда ставят отмену существовавшей со времен коллективизации пресловутой системы оплаты труда по трудодням, которая заменялась ежемесячной гарантированной оплатой по тарифным ставкам соответствующих категорий рабочих совхозов. Пояснялось, что это делается для того, чтобы повысить материальную заинтересованность и поднять в прошлом очень низкий уровень жизни колхозников. Чтобы обещания не остались на бумаге, из доходов колхоза формировался специальный денежный фонд. Не обошлось без явных перехлестов, к примеру, в случае нехватки средств у колхозов государство гарантированно предоставляло целевой кредит на выплату колхозникам заработной платы. В этом нововведении, если присмотреться повнимательнее, нет ничего ни социалистического, ни рыночного, ни просто экономически рационального. Его следует признать совершенно популистским, словно бы позаимствованным из арсенала социалистов-утопистов с их преклонением перед уравниловкой и непониманием законов развития экономики, а заодно – и человеческой психологии. Если раньше, чтобы иметь твердый заработок, крестьянину приходилось реально работать, то теперь можно было просто числиться – ведь оплачивался не результат трудовых усилий, а принадлежность к тому или иному тарифному разряду.

К числу более реалистичных и положительных решений съезда можно отнести пенсионную реформу для колхозников: теперь они могли получать пенсии на тех же основаниях, что городские рабочие и работники совхозов. Кроме того, параллельно с внедрением новых условий хозяйствования укреплялись демократические начала в деятельности коллективных крестьянских хозяйств. Так, в новом Уставе закреплялось право колхозников выбирать не только председателей и членов правления колхозов, но и бригадиров, а также руководителей других подразделений. Съезд избрал Союзный совет колхозов, которому поручалось обобщать и распространять передовой опыт отдельных хозяйств в масштабах всей страны. Аналогичные советы колхозов должны были появиться также на уровне республик, краев, областей и районов.

В 1960-е годы второе дыхание обрела идея сельскохозяйственных звеньев, наиболее полно отразившая рыночных дух преобразований. Возникла идея перейти от крупных бригад в 100 и более человек к небольшим мобильным звеньям. Эти звенья должны были отвечать за весь технологический цикл, причем заработная плата работников жестко увязывалась с количеством и качеством произведенной продукции. К примеру, в Краснодарском крае звено В. Первицкого, в котором было всего десять человек, за счет рациональной организации работ получило урожай в 2–3 раза выше, чем у трудившихся на аналогичных участках больших бригад. Вся советская печать широко освещала казахстанский эксперимент И. Худенко, в ходе которого новая система оплаты труда была внедрена в одном из целинных районов. Фронт работ распределялся между небольшими звеньями, которые действовали на принципах хозрасчета. Звеньям предъявлялось лишь одно требование: произвести заданный объем продукции к определенному сроку. При этом зарплата зависела исключительно от результатов труда и размер ее практически не ограничивался. И хотя в конечном итоге эксперимент пришлось свернуть (причина для нашей страны, увы, банальная – нашлись желающие половить рыбку в мутной воде в ущерб своим товарищам), производственные показатели отдельных бригад демонстрировали широкие возможности новых методов хозяйствования.

Всех имевшихся проблем сельского хозяйства курс майского 1965 года Пленума ЦК КПСС не решал. Даже в советской прессе писали о таких застарелых язвах, как неумелое во многих хозяйствах использование техники, большие потери уже собранного урожая и т. д. Тем не менее, если смотреть в общем, результаты восьмой пятилетки в области сельского хозяйства оказались вполне позитивными. Уже в 1966 году был собран небывалый в истории страны урожай зерна – 171,5 млн тонн. Урожайность в среднем по стране составила 13,7 центнера с гектара. Государство смогло закупить 75 млн тонн зерна. Среднегодовой объем продукции увеличился на 21 %, в то время как за предыдущие пять лет – всего на 12 %. Тем самым темп роста сельскохозяйственного производства увеличился почти вдвое. Наиболее ощутимым был рост производства зерна: в среднем страна собирала в 1,3 раза зерна больше, чем в 1961–1965 годах. Росло также производство хлопка-сырца, сахарной свеклы, подсолнечника, мяса, молока, яиц и других сельскохозяйственных продуктов.

Еще более масштабной хозяйственная реформа 1965 года становится по мере распространения ее основных принципов на промышленность, в чем первую скрипку играл уже не Брежнев, а Косыгин. Прежде чем рассмотреть суть перемен в промышленности, имеет смысл остановиться на одном важном обстоятельстве. Первоначально еще в августе 1964 года предложенная Либерманом система в порядке эксперимента была внедрена на одной из московских швейных фабрик, а также на еще одной горьковской. Кроме того, поэкспериментировать решили на некоторых транспортных и угледобывающих предприятиях. Имеет смысл подчеркнуть, что реформа началась еще до отставки ее главного идеолога и лоббиста – дорогого Никиты Сергеевича! Правда, в полном объеме реформа стартовала лишь на сентябрьском (1965 г.) Пленуме ЦК КПСС. На нем с докладом «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленных предприятий» выступил преемник Хрущёва на посту председателя правительства А. Косыгин.

Косыгин подробно обосновал необходимость решительных действий. Экономика СССР, по его мнению, как и прежде, сохраняла свой высокий потенциал, но постепенно теряла темпы развития и прежнюю эффективность. Подтверждением этому, как полагал докладчик, служили невысокое качество многих видов отечественной продукции, распыление капиталовложений, отставание от основных конкурентов на международной арене в производительности труда. Смыслом предстоящих изменений, сугубо по-советски, Косыгиным провозглашалась потребность привести систему управления народным хозяйством в соответствие с уровнем развития производительных сил.