Банши. Город грехов - Айла Скай

же, не стесняйся, – хмуро произнесла я, кивнув на поднос. – Открой.

Девушка потянулась к крышке, под которой оказалась портативная бритва и большое настольное круглое зеркало. Не понимающе посмотрела на меня, потом в ужасе швырнула крышку в сторону.

– Нет! Нет! – прокричала. – Я не буду ничего делать!

– Прими свои последствия. Поверь, они куда лучше, чем могли оказаться в итоге. Твое счастье, что все живы, а я… Как бы это сказать. Уважаю твоего отца, – подхватила бутылку просекко и начала наливать себе в бокал. – А теперь, стань наконец уже взрослой и ответь за свои поступки, – откинулась на спинку дивана и сделала глоток. Терпкий вкус разлился по вкусовым рецепторам, пузырясь на языке.

Слава все это время молчал. Да и что он мог сказать? По натуре слабохарактерный индивидуум, который привык, что все решает папочка. Отчасти, я даже была рада, что он оказался рядом в тот вечер. Ведь впервые он смог увидеть, что папа не всегда придет на помощь. И вытирать свои сопли ему придется самому, как и нести ответственность за свою семью. Он испуганно вжался в бархатистую спинку дивана, вцепившись в волосы. На свою невесту он так и не поднял взгляда.

Было ли мне ее жаль? Нет, не особо. Ревность – опасный недуг всех эгоцентричных людей. Она укореняется в венах, сея хаос в голове. Ревнуя, вы просто жалеете себя, не желая, чтобы внимание кого-то было обращено не только на вас. И это не про секс. Нет, увольте. Это про любой вид взаимоотношений. Свете просто не хватило ума, чтобы унять свой эгоизм и открыть глаза. Мысль о том, что дома меня ждет предатель, не отпускала. И слова непутевой, что эта была девушка, не давали однозначного ответа – голос можно было изменить с помощью аппаратуры. И я непременно выясню, кто решил откусить кормящую руку.

– Света, просто сделай, – ожил телефон.

Та еще раз всхлипнула и взяла в руки бритву.

– Зеркало, – я кивнула. – Ты должна видеть, что бывает, когда не держишь себя в узде и поддаешься влиянию других, – девушка поставила ободок, и комната наполнилась звуками работающей бритвы.

– Я тебя ненавижу! – выплюнула та, когда первое движение прибора пронеслось по ее волосам. – Чтоб ты сдохла!

– Хочешь еще и без бровей остаться? – иронично спросила.

– Закрой рот, дочь! – а Аркаша-то похоже разозлился. – Еще раз услышу из твоего рта что-то подобное, то все это тебе просто цветочками покажется. Скоро буду, – звонок сбросился.

Надо отдать должное девчонке – остальное время она просто плакала и молча сбривала свою шевелюру. Брови все же я решила ей оставить. Свадьба ведь скоро, не так ли? Как только она закончила – минут сорок прошло, или около того – молча отбросила бритву.

– Надеюсь, ты извлечешь из этого урок. Зажигалку можешь забрать, – встав, произнесла я. – Твой отец уже тебя заждался. Да и нам пора, не так ли Захаров? – часы показывали без четверти восемь.

– Да, – тихо произнес Кощей. – Пора.

– Я же обещала, что проведу? – улыбнулась. – Нам пора. Надеюсь, – обратилась к сидящим, – больше не увидимся без надобности. Всего хорошего.

Поставила бокал на стол и направилась к двери. Как только открыла ее, встретилась глазами с человеком, которого не видела вот уже год. Новые морщинки, седые волоски – только это невольно указывало на его возраст. А так, он как выглядел на отлично, так и остался.

– Добрый вечер, господин уже-главный прокурор, – мое обращение вызвало в нем теплую улыбку. – Не беспокойтесь, я просто показала Вашей дочери, что естественность – это чудесно, – его взгляд метнулся вбок, а глаза стали шире от увиденного.

– Спасибо, что не принесла ей вреда.

– Обращайся. Я знаю, как ставить на место зажравшихся чад, – не обращая внимания на Кощея позади меня, сделала шаг вперед и очутилась в крепких объятиях. – Соскучился по моим приемам? – пробурчала куда-то ему в грудь.

– Безумно, – выдохнул прокурор мне в ответ.

– Отпусти, – мягко попросила я, и была выпущена из объятий. Ухватилась за его галстук на шее и притянула его лицо к себе. – Доброй ночи, господин уже-главный прокурор, – мягко поцеловала его в щеку и, отпустив, прошла мимо него.

Находясь в своих мыслях, улавливала тихие шаги Захарова позади себя. Он не произнес ни слова с момента, как мы покинули вип-комнату. Довольно быстро оказались около двери в кабинет Амира, и я, повернувшись к нему, сказала:

– Как и обещала. А сейчас… Хочу немного развлечься. Буду нужна – я на баре, – устало улыбнувшись, ушла, оставив его в одиночестве.

Глава 21. Девятка жезлов

Хмурый мужчина в деловом темно-сером костюме на заднем сидении серебристого Lexus LS раздраженного водил пальцем по экрану планшета, просматривая новости. Проблемы, кругом одни проблемы! Ему сейчас совсем не хотелось ехать туда, вместо этого он занялся бы куда более приятными вещами. Час назад отец просто вытянул его из довольно веселой вечеринки и призвал к себе. И все почему? Вася. Он силой отбросил несчастный планшет, как будто он что-то ему сделал. Тот с грохотом ударился о твердую поверхность нижней части автомобиля и так и остался лежать там.

Она его бесила с той самой минуты, когда отец сказал, что в их семье намечается пополнение. Эта оборванка вошла в его жизнь, и он уже никогда больше не чувствовал себя в центре внимания. Ревновал, завидовал, радовался, когда ей доставалось по первое число, с наслаждением рассматривая каждый синяк и ссадину на открытых частях ее тела. Когда она покинула семью, его злость на нее возросла стократно.

Никто не смеет отворачиваться от Царевых! Даже тот, кто сам является Царевым. Из их семьи можно было выйти только вперед ногами, но и тут эта сука умудрилась выйти из положения, чтоб ее! Хотя надо отдать должное ее острому уму – умная зараза оказалась. Другая на ее месте уже бы подохла. Одно «но» все же оставалось – при всей его нелюбви к ней, она всегда была щитом для всех. На нее можно было повесить всю грязную работу, и она все решала – быстро, четко и без лишних слов. Ее уход, хоть и злил его, но так уж сильно огорчил его в итоге, а вот отца… Царев-старший злился, негодовал и не упускал момента вернуть блудную дочь обратно. Как-то ругаясь с папашей, он произнес такую фразу:

– Ты сам вырастил монстра, вот и пожинай теперь плоды. Нужно было одевать ошейник покрепче!

После чего, его, родного сына, отметелили так, что, если бы его мамаша жива была, не узнала