Древняя Греция - Владимир Миронов

Водонос

Лишь тот, кто трудится, достоин славы, счастья и свободы. Труд должен принести человеку не только богатства и благосостояние, но еще и удовлетворение, тогда как голод – «всегдашний товарищ ленивца». В этом коренное отличие позиций Гесиода от взглядов Гомера. Гомер считал, что доблесть и почет добываются силой оружия. Гесиод же думает иначе: главное – это честный труд, а затем уж полученное с его помощью богатство. Поэт решительно осуждает алчность и сетует на безумие тех, для которых богатство «самою душою их стало». Такое неправедное богатство, добытое насилием или обманом, не принесет счастья, но лишь ввергнет человека в беду. В погоне за деньгами и собственностью не следует преступать границ закона, разумного и дозволенного, надо быть умеренным в желаниях, соблюдать меру и иметь совесть. Возникшая у Гесиода тема меры стала одной из центральных в творчестве ряда поэтов.

Титульный лист сочинения Гесиода. Лувен. 1551 г.

В связи с творчеством этих великих поэтов еще раз вернемся к теме спора двух школ. Одну из них условно можно бы назвать тираническо-плутократической, а другую – демократической. В нормальном обществе, если оценки великих поэтов античности примерить к действительности, истинно демократической традицией мы назвали бы именно гесиодовскую линию. Видимо, примерно так понимали ее когда-то и древние греки.

Впоследствии возникла легенда о поэтическом соревновании между Гомером и Гесиодом. Соперничество поэтов в древности у греков и римлян было в моде («агон»). Последнему из них боги якобы присудили победный приз. Думается, не боги, а греческий народ вынес свой приговор. Судья Панид потому и вручил награду (треножник) на играх в Халкене ему, певцу труда, а не певцу разбойников, царей и грабителей-олигархов. Хотя имеем дело с легендой, а этот эпизод вымышлен (Гесиод жил примерно на сто лет позже Гомера), но в нем скрыт глубокий смысл. Знаковым является уже то, что венец заслужил певец земледелия и мирного труда, а не войн и убийств. Кстати, не потому ли философ Платон «изгнал» Гомера из своего идеального государства?!

Не потому ли, читая «Труды и дни», порой и нам трудно удержаться от сравнений и похожих мыслей: «О, зачем принужден я жить среди пятого поколения людей, зачем не умер раньше, или не родился позже!» XX век – время людей с железными сердцами… Ни днем ни ночью не прекращаются труды и печали великого народа, попавшего на какое-то время в руки порочных, вороватых правителей. Они – испорченное поколение. Боги посылают России тяжелые заботы… Неужто навсегда и безвозвратно ушла эпоха великих и благородных замыслов, и настали серые времена, из которых уже нет выхода? Толпой овладела безумная жажда богатств и власти. Отец враждует с сыном, а сын с отцом. Дети бесчестят престарелых родителей и всё то, что теми ранее было содеяно. Товарищ предает товарища, а заодно нашу бесценную Родину.

К власти пришли бессовестные жулики, насильники, грабители и убийцы… Они готовы уморить народ и превратить в призраки наши села и города. Повсюду царят подлость и обман… И все же, как и Гесиод, я верю: труд, воля и мужество великого народа преодолеют все беды и преграды и сокрушат ненавистных врагов. Память о великом греческом поэте живет по сей день в сердцах. Поэтому греки и воздвигли Гесиоду памятник со знаменательной эпитафией: «Просветитель людей, ищущих путь к мудрости».

Пристань на острове Милос

Что дают нам исследования археологов для понимания причин тех конфликтов? Прежде всего мы видим постоянные признаки разрушений и катастроф, причиной которых может быть людское вмешательство. Не так уж важно, что с точки зрения богатства ее культурного слоя Троя якобы уступает Кипру и Микенам. Скажем, Ю. Андреев утверждает, что хотя сохранившиеся участки стен цитадели (Трои IV) производят на каждого, кто их видел, внушительное впечатление своими размерами и великолепным качеством каменной кладки, на всем облике троянской культуры периода (с 1900 по 1300 г. до н.э.) все же лежит печать какой-то «второсортности» и «провинциальности». И та проигрывает в сравнении с почти синхронной ей блестящей культурой минойского Крита или даже с культурой микенской Греции, примерно на полтора столетия пережившей ее. В отличие от этих двух культур она «так и не смогла выйти на магистральный путь исторического прогресса эпохи, не смогла трансформироваться в настоящую цивилизацию». По крайней мере два важных обстоятельства, по его мнению, должны убедить нас в том, что Троя не дотянула до этого уровня: отсутствие письменности и самобытной художественной культуры, типологически сопоставимой с тем, что мы имеем в это же самое время на Крите, на островах Кикладского архипелага или в материковой Греции. Похоже, что за более чем полуторатысячную историю Троя так и не сумела обрести свою, если так можно выразиться, ясно очерченную «культурную индивидуальность» и в силу этого обречена была на то, чтобы остаться одной из неудачных «заготовок» или «неосуществленных проектов», так и «невостребованных» в процессе генезиса эгейских цивилизаций. Однако так ли уж «невостребована» она? И потом: если все же Троя так маловажна, почему именно ее взял Гомер в качестве сюжета для своей бессмертной поэмы?! Почему события битвы вокруг Трои вошли (пожалуй, даже больше, чем сами Афины) в золотой фонд древних легенд, мифов и образов?! Если Троя всего лишь неудачная «заготовка», почему ей посвящены киклические поэмы «Киприя», «Эфиопида», «Разрушение Илиона», а героям Трои посвящались стихи и фильмы?

Древняя земля Трои в наше время

Весьма любопытна и давняя легенда, о которой сообщает Евагрий Схоластик. По его словам, Константин, основавший Восточную Римскую империю, якобы избрал местом будущей столицы именно территорию между Троадой и Илионом (как бы в противовес Риму). Он даже заложил фундамент и высоко поднял стену, но потом посчитал Византий более подходящим местом. Очевидно, легенда отражала его намерение связать судьбу своей новой столицы с судьбой легендарной Трои, дабы ее символическая древность и великая слава превзошла значение древнего Рима.

Дабы не возвращаться к теме, скажу следующее… Во-первых, по мере развития цивилизации возраст культуры и появления самого человека не укорачивается, а удлиняется. И это факт… Во-вторых, огромное число упоминаемых различными древними источниками произведений исчезло из багажа культур, может навсегда. Это тоже факт, не вызывающий удивления. В-третьих, устное творчество народа существовало и существует. И в этом нет сомнений. В-четвертых, напечатаны все произведения могли быть только после того, как появилась печать. В-пятых, не исключено вовсе, что мы еще станем свидетелями новых поразительных открытий. Пока же Древняя Троя все еще продолжает оставаться загадкой, несмотря на то что «героическая мечта тридцати веков – Троя, стала вдруг осязаемой и вещественной благодаря раскопкам в Гиссарлике» (М. Волошин). Что мы знаем о Трое и ее героях? Если даже что-то и знаем, то что читателю до судеб Агамемнона, Ахиллеса, Париса, Приама или Гектора. Конечно, мы согласны с Лосевым, писавшим: «Дело в том, что Гомер еще не умер, Гомер еще перекликается с нами и с нашими современными, мы бы сказали, весьма острыми идеями и настроениями». Однако Лосевы ушли, и грустно наблюдать, как порой с легкостью необычайной мы сами же готовы выбросить из собственной истории целые периоды (более славные и героические, нежели Гомерова Троя). Хотя сто лет назад поэт Н. С. Гумилев восклицал, что его «смутную душу» тяготит «странный и страшный вопрос» – можно ли жить, если умер Атрид, «умер на ложе из роз» («Воин Агамемнона»). Сегодня герои, видя, что произошло с Россией, возможно, горько воскликнут: «Тягостен, тягостен этот позор, жить, потерявши царя!» Ту Россию мы потеряли, она сгинула как Троя, но непременно воспрянет из руин в лучах новой, еще более громкой славы. В конце концов, разве Эней, представитель царского троянского рода, стоя на развалинах Трои, с болью в сердце взирая на погибающую отчизну, не ощущал в глубине души, что именно ему (после схватки с Ахиллом, долгих странствий и мук, после горечи потерь и вереницы невзгод) суждено будет высадиться на прекрасной земле Италии, где он и его потомки создадут могучий и победоносный Рим! И ведь удача сопутствовала ему, ибо он взял с собой самых близких друзей и святые сакральные образы своей веры. В конце концов, И. С. Глазунов прав, сказав: «Я считаю, что человеческая душа не меняется, как не меняется небо со времен Гомера».