Гроза школьной столовки - Яна Мелевич

- Не знаю, вроде да.

- Что значит «вроде да», Гроза? Весь класс в курсе влюбленности Макса в тебя. Да что там, вся школа, - закатывает свои очи голубые к небу Сорокина. Вскидываю нос, надменно отвечая:

- Кто ему виноват, надо было лучше изъясняться!

- Ну да, тебе два слова, ты - десять поперек…

- Что за намеки?

Возле под наш бодрый спор на тему первой любви встречаем сладкую парочку: Рожков с Ереминым. Стоит ближе подойти, Макс тут же делает шаг вперед, пытаясь захватить в свои объятия. Э, нет, тыква. Мы на это не договаривались.

- Гроза, - возмущается под ржач наших друзей, пытаясь поймать за руку. – Стой на месте!

- Ладно, салат латук мой ненаглядный, можешь за ручку подержать, но без рук, - фыркаю, позволяя притянуть себя ближе и невольно урча от легкого поцелуя в губы. – А где приз самой красивой девочке, чтобы она не расстраивалась, что сегодня понедельник?

- Сникерсы в рюкзаке, - отвечает весело, отчего хлопаю его по груди.

- Значит можно перейти на сахарно-ватную стадию, где ты «зая», а я «твое ненаглядное солнышко».

- У меня аж сахар на зубах заскрипел, - кривится Олег, стоит нам повернуть в сторону ворот. Ловлю на себе прожигающий взгляд Платоновой, идущей позади вместе с Летягиной, невольно дергая плечом. Артура не видно, но вряд ли он стал бы шушукаться и шипеть в мою сторону. Эх, а казалась нормальной девчонкой. Чую, подпортит она еще кровь. Мимо дефилирует «кудах-банда»  - Суханова, Петрова и Собакина. Окидывая нашу компанию презрительными взорами. Правда, Валька чуть с каблуков не навернулась, увидев, как Еремин обнимает меня за плечи. Чат не читала или решила, что это все шутки?

- Кудах-птах-птах, - комментирую громко, услышав дружный фырк. Горячее дыхание обжигает ухо, отчего приятные мурашки разносятся по телу.

- Ну ты и стервочка, солнышко.

- Еще раз меня так назовешь, превращу в овощной салат мелкой нарезки, - угрожаю, слыша довольное хихиканье.

В школу заходим практически со всеми, добираясь до нужного кабинета в считанные минуты, оставив верхнюю одежду в гардеробной на первом этаже. Митрич нас даже не вспомнил, после тяжелой попойки едва кивает всем, хмуро отправившись разгребать лиственные кучи у крыльца. В классе шумно, нас встречают дружным «ооо» и глупыми шутками про «Максим и Надежда Еремины – гордость и честь черного списка школы №45» и «Еремин, пусть земля тебе будет пухом».

Идиоты.

Садимся за парту, выкладывая учебники с тетрадями на стол, живо переговариваюсь. Невольно вновь отмечаю пустое место, где сидит Свиристелова. Вчера между сериями звонила ей домой, однако никто трубку не взял, а ее мобильного номера ни у кого не оказалось, только домашний телефон, взятого у старосты – Ромки Филатова. Либо уехали куда. Либо не стали брать. Вздыхаю, отчего Макс открывает рот, дабы спросить в чем дело, но не успевает. Звенит звонок, а с ним в класс под внезапно возникшую тишину входит чуть ли не весь тяжелый педсостав: классная, директор, завуч. С ними опустив голову шагает позади Маша. Лицо бледное, губа прикусана, сама теребит край юбки, будто сейчас нам нечто важное сообщат. Неужели переводится? Или за тот случай с издевательствами решили отметиться? Оглядываюсь на святую троицу – притихли и побледнели. Еще бы.

- Здравствуйте, дети, - произносят и мы привычно встаем, хором здороваясь. На лицах недоумение, особенно у Рожкова, даже ручку нервно в пальцах сжал, глядя на Машку.

- Надя, Максим, - Клавдия Анатольевна на нас пристально смотрит тяжелым взглядом, заставляя сглотнуть и переглянуться. Неужели узнала? Камеры в школах на выходных отключают, во всяком случае Макса так заверил Митрич. Однако то, что она произносит после, выбивает почву прямо из-под ног.

- Я бы хотела принести вам свои официальные извинения от себя лично и всего преподавательского коллектива школы. Да и не только. Сегодня утром Мария пришла ко мне в кабинет, сознавшись во всем, касательно пропажи конкурсных кексов. А также продуктов и… гм… – она замялась, вздыхая, добавив, стоило Семену Аркадьевичу шепотом произнести:

- Торта.

- Да, торта, - кивнула, вновь нахмурившись.

Затаив дыхание, сжимаю край парты, все еще непонимающе глядя перед собой. Секунда и в классе начинается невероятный галдеж.

- Так и знали!

- Жирная, ну ты дала!

- Слониха слопала все? Как у нее зад не слипся?

- Зато понятно, почему под ней сидушка треснула, ахахах.

- Машка-обьедашка, - хохочут курицы. Медленно закипаю, чувствую невероятную злость, однако Макс останавливает, кладя руку поверх моей и сжимая пальцы, чуть мотнув головой. Ни время, ни место - читаю в его взгляде.

- Тишина! – рявкает возмущенно директриса, заставляя замолкнуть ребят. – Вы что такое говорите?! Прекратите немедленно оскорблять человека!

Это хватает, чтобы Маша всхлипнув под оханье Галины Владимировны вылетает из класса, а за ней к моему удивлению бросается Рожков, лишь зло оглянувшийся в сторону одноклассников со словами:

- Дебилы, блин, - выскакивает, хлопая дверью, игнорируя крики от учителей вслед.

- Не знаю, что произошло, но с Машкой придется поговорить после урока, - шепчет Макс и я с ним абсолютно согласна.

После побега Маши едва удержалась на месте, чтобы не бросится следом. Не знаю, каким чудом Максу удалось удержать меня на месте, однако все равно положенные сорок минут истории чуть ли не боем рвалась спасать Свиристелову. Кстати, на мое удивление, Рожков на урок тоже не вернулся, а класс неожиданно притих после этой вспышки. Прямо даже никаких скабрёзных шуточек на тему веса и толстушек. Уж не знаю, помогло ли внушение директрисы или рык нашего завуча. Правда вряд ли это сейчас помогло бы Машке.

И зачем она созналась в том, что съела эти чертовы кексы? Судя по виду Клавдии Анатольевны она, сама не очень-то верила в причастность Свиристеловой к этому. Она в нас-то не шибко верила, скорее хотела, чтобы мы наконец взялись за головы и прекратили страдать ерундой. Может стоит рассказать ей о Гринче?

- Капиталистическая модель экономики Великобритании позволила промышленности быстро высвободиться из-под военно-государственной опеки и значительно расшириться. Как и в других странах Запада, в Великобритании наблюдался… - слушая голос Галины Владимировны в скрипе ручек по бумаге, задумчиво грызла колпачок ручки, едва ли вникая в суть темы «Экономическое развитие стран Запада в 1920-е гг. Мировой экономический кризис». Очнулась только тогда, когда почувствовала ладонь Макса на коленке. Ничего такого, хотя дрожь прошла по телу, однако он просто привлек внимание, делая вид, будто пишет. Даже не посмотрев в мою сторону.

- Ты чего творишь? - шипела, дернув конечностью. Вокруг все были заняты конспектированием, только прожигающий взгляд Платоновой с третьего ряда заставил волосы на затылке встать дыбом. Хмуро повернулась в ту сторону, ощутив, как Макс убрал ладонь. Коленку нещадно жгло, как и кожу под колготками. Зато он взял мою руку в свою, переплетая наши пальцы на парте и поглаживая большой палец.