Последняя любовь Самурая - Татьяна Полякова

Конечно, новость меня не удивила, Кирилл – вор, и наличие унего чужого паспорта вполне объяснимо. Однако я, как могла, продемонстрировалате чувства, которые должны непременно возникнуть у женщины, для которойфальшивый паспорт нечто невероятное. Удивление, сомнение, беспокойство и,наконец, страх. Кривошеин наблюдал за мной, а я гадала: хорошая ли я актриса?Он человек, безусловно, наблюдательный, работа должна была приучить его бытьнедоверчивым. Но если и появились у него какие-то подозрения, он их высказыватьне стал. Протянул мне листок бумаги, оказавшийся ксерокопией первой страницы паспорта,и указал на фото:

– Это он?

На фотографии был человек, чем-то напоминающий Кирилла, ноточно не он, что меня тоже не удивило.

– Похож, – внимательно присматриваясь, кивнулая. – Он носит усы и бороду, а на фото он без них. Но в общем похож. Япочти уверена, это он.

Кривошеин достал авторучку и быстро нарисовал усы и бородупарню на фотографии. Сходство увеличилось, как и следовало ожидать.

– Он, – обрадовалась я.

– Что ж, попробуем установить по фотографии, кто это насамом деле. Возможно, нам повезет. Думаю, этот парень уже обращал на себявнимание моих коллег. Он не звонил?

– Нет. Я бы сразу вам об этом сообщила.

– Это в ваших интересах. Вы же понимаете, егопричастность к убийству теперь более чем вероятна.

– Я не знаю, когда совершено убийство, но в одномабсолютно уверена: с того момента, как Кирилл звонил, мы практически нерасставались, так что, если убийство произошло после звонка, он не мог егосовершить, хотя по поводу его причастности или непричастности ничего сказать немогу.

Кривошеин посверлил меня взглядом, задал еще нескольконичего не значащих вопросов и ушел. Чтобы не вызвать подозрения своими вдругизменившимися привычками, я отправилась в старый город, чтобы порисовать. Неуспела приступить к работе, как заметила неподалеку машину, какой-то тип спраздным видом таращился на прохожих, открыв окно. За мной приглядывают.Интересно, кто это, коллеги Кривошеина или друзья лысого? Я бы предпочлапервых. Вторым болтаться за мной по городу скоро надоест, и они, чего доброго,приступят к решительным действиям. Такие мысли вовсе не способствовали занятиямрисованием, но я упрямо проторчала на улице до обеда. Не поднимаясь в номер,зашла в ресторан гостиницы и тут подумала, что мы с Кириллом можем большеникогда не встретиться. Я затруднялась сказать, хорошо это или плохо. Я хотелаего увидеть, очень хотела, но предпочла бы, чтобы он не рисковал.

Закончив обедать, я поднялась к себе, вошла в номер,поставила мольберт и едва не вскрикнула от неожиданности. В гостиной на диванележал Кирилл, в джинсах, белой футболке, сложив руки на груди, и вроде бы спал.Я торопливо заперла дверь, а Кирилл поднял голову.

– Привет, – улыбнулся он, поднимаясь мненавстречу.

– Ты с ума сошел? – ахнула я и испуганно понизилаголос. – Тебя же ищут. А если бы горничная вошла?

– Она убирает номер до двенадцати, не беспокойся, меняникто не заметил. Рабочие возле служебного входа разгружали какие-то ящики, и япристроился к ним. Ты рада меня видеть?

– Нет.

– Не шути так.

– Я не шучу. Я боюсь за тебя. Сегодня утром приходилииз милиции. Вчера тоже были трое типов.

Кирилл обнял меня и привлек к себе.

– Прости, я втравил тебя в опасное дело.

– Вовсе нет. По крайней мере, не это меня беспокоит. Ябоюсь за тебя. Видишь, заплела косу, ты ведь не забыл о нашем уговоре?

– Я ничего не забыл. Расскажи, что они хотели от тебя?

Мы устроились на диване, держась за руки, и я подробнорассказала о разговоре с Кривошеиным. Кирилл слушал спокойно и время от временикивал.

– Насчет мента ты права. Лысый поручил ему меня найти,вот он и бьет копытами. А по поводу того, что лысый к убийству не имеетотношения, – очень сомневаюсь. Потому что не сходится. Он явился кстарику, зная, что тот скупает краденое. Я уверен, ювелир заявил, что никакогокамня в глаза не видел. Но лысый по какой-то причине усомнился в его словах.Ювелир, я тебе скажу, далеко не так прост и вряд ли испугался угроз. Онипоссорились, и лысый его убил. Но с ментом поостерегся откровенничать.

– А как он смог объяснить свой интерес к этомуубийству? – спросила я. – Провидческим даром?

– Что-нибудь придумал. К примеру, что старик позвонил исказал ему о камне.

– Тогда ювелир должен был знать, у кого мы его стырили,к тому же был звонок или нет, легко проверить.

– Вряд ли мент начнет проверять. Зачем? В его интересахсчитать, что дружок ни при чем.

– Кирилл, боюсь, старик рассказал о тебе. Они знали,что ты придешь, и остались ждать, вместо того чтобы оказаться подальше оттрупа. Убил его лысый или кто-то другой, но им было известно, что ты придешь.Им нужен камень. Но когда ты позвонил, они поняли, что спугнули тебя, и ушли.

– Само собой. Вот что: тебе нельзя здесь оставаться.Ментам нечего тебе предъявить, но у этих типов свои методы развязывать человекуязык, и убийство тому подтверждение. Придется тебе найти местечко понадежнее.

– Где ты сам был все это время?

– Тут неподалеку. Наблюдал за тобой. Ужасно переживал,что ты одна, вот и решил, что вдвоем будет спокойнее. Хотя, конечно, знакомствосо мной может доставить тебе неприятности, если кто-то еще раз увидит насвместе.

– Мне наплевать на неприятности, и я ничего небоюсь. – Тут я, разумеется, врала, но вполне убедительно. – Мы можемуехать отсюда?

– Я – нет. А ты…

– Тогда я тоже останусь. Здесь, в этой гостинице. Покрайней мере, буду знать, что затевает Кривошеин… если мне повезет, конечно.

– Потерпи, ладно? – серьезно сказал Кирилл. –Как только мой друг появится, мы уедем.

– Хорошо. А сейчас скажи мне, как ты намерен покинутьгостиницу?

– Что-нибудь придумаю.

– Ты можешь остаться у меня.

– Нет. Ты сама сказала про горничную.

– До утра ты можешь остаться.

Он покачал головой.

– Тебе нельзя рисковать. Не хочу, чтобы меня здесьзастукали.