Ночной звонок - Семен Александрович Самсонов

не давал оснований для обвинения его в убийстве девушки, в крайнем случае, Олег мог быть сообщником. Но почему он так упорно оговаривает себя?

Морозов еще и еще раз прочитал протоколы допросов, прослушал магнитофонные записи. И тут обнаружил, что до сих пор он не предъявлял подследственному обвинения в насилии над девушкой. Морозову даже и в голову не приходило, что это мог сделать Казаков.

На следующем же допросе Морозов после обычных вопросов вдруг замолчал и, в упор глядя на Олега, со злобой проговорил:

— Никогда бы не подумал, что ты мог так поступить... изнасиловать девушку, надругаться над ней!

Олега точно электрическим током ударило, он вскочил, тут же сел на стул.

— Я?! Я?! Я не насиловал!.. Я...

Морозову стало ясно: Казаков не убийца. Будь он убийцей, он воспринял бы это сообщение совсем иначе. Значит, он явился жертвой какого-то обмана. Следователь продолжал:

— Значит, ты убил, а изнасиловал ее кто-то другой, так?

Казаков молчал, безумными глазами глядя куда-то в пространство, казалось, что-то вспоминал. Вдруг он вздрогнул и посмотрел на следователя так, будто впервые увидел его, провел ладонью по лицу, как бы смахивая посетившее его странное видение. Голос Морозова окончательно вернул его к действительности.

— Зою, как показало медицинское обследование, изнасиловали в бессознательном состоянии, а затем добили и оттащили в тупик подвала, завалили толью и мусором. Именно там ты, Олег, выронил из кармана носовой платок. Затем...

— Не насиловал я Зою! — закричал Олег. — И не убивал. Это не я. Это, это...

Ему стало нестерпимо душно, он порывался встать и снова опускался на стул, не в силах справиться со слабостью, разлившейся по телу.

— Рассказывай, Олег, — участливо попросил Морозов и включил магнитофон.

XXVI

Мартынов понял — настала пора задать лататы. Пока не было прямой опасности разоблачения, он и не думал бросать все и бежать куда-то. Скрыться он всегда сумеет, только сделать это надо с умом. Но когда Флор случайно обнаружил слежку за собой, он запаниковал. За убийство Зои ему не избежать высшей меры наказания — расстрела. Нет, Мартынов не поставит себя под пулю.

Когда на стройучастке появились комиссии, подняли старые наряды и платежные ведомости, прораб позвал к себе Мартынова, чтобы упрятать кое-какие драгоценности, упаковать и отправить контейнером нахапанное различными путями добро. Две ночи проработали.

Но кольцо вокруг преступников сжималось. С помощью косвенных и прямых улик, свидетельских показаний Мартынов был уличен. Опознала его и Рита Ившина. Угрозыск не спускал с преступника глаз, зорко следя за последними его приготовлениями к отъезду.

Выяснилось, что Мартынов появился в Удмуртии под чужой фамилией. Он исчез из Кустанайской области после трагической и во многом неясной гибели своей сожительницы, у которой имелся от Флора ребенок. Мартынов легко втирался в доверие к людям, в особенности — молодым ребятам, умел подкатиться к девушкам, очаровывать их своей внешностью, широтой души, мягким баритоном, обходительностью и нежностью, а слабых и робких мог запугивать и держать в страхе перед расплатой в случае измены, болтливости.

Вскоре, припертый уликами и фактами, признался во всем Уткин. Морозов нарочно заставил его повторить свои показания в присутствии Олега. Услышав, что Рудольф должен был по заданию Флора убить и сбросить его с поезда, Казаков окончательно понял, в какую сеть он попал, в какой трясине увяз.

Наступило время брать Мартынова. В общежитии он теперь не появлялся. За два часа до отхода поезда приехал с прорабом на стройучасток, чтобы захватить деньги и драгоценности, упрятанные в тайнике, сработанном в подвале строящегося жилого дома.

Едва преступники спустились в подвал, дом был блокирован оперативными работниками и дружинниками.

Мартынов оказался хитрее своего товарища, не захотел делиться с ним деньгами и ценностями и стукнул его железным прутом по голове в тот самый момент, когда прораб вытянул из тайника туго набитый портфель, завернутый в полиэтиленовый куль. Прораб без звука свалился замертво. Для верности ударив его еще раз, Флор отбросил прут, снял с портфеля обертку и направился к выходу. Прежде чем выйти на улицу, осмотрелся через подвальное окно — тут и увидел стоящих на карауле людей.

Страх обнял душу лишь на секунду. Флор вспомнил, что в одном из боксов два дня назад рабочие, устраняя опущение в канализации, проделали брешь в кладке, которая прямехонько вела в траншею, тянувшуюся к подвалу соседнего дома. Флор кинулся в бокс, пролез в брешь, заткнул ее подвернувшимся под руку войлоком и побежал по трубам, уложенным по дну траншеи. И неожиданно натолкнулся на земляную перемычку, насыпанную совсем недавно, очевидно, для перехода. Чтобы перемахнуть через нее, надо вылезть наружу. Флор выглянул, осмотрелся. A-а, дом окружили, а его-то там уже нет! Как вовремя он вырвался из ловушки. Прижимаясь к земле, Мартынов пополз по-пластунски. И уже почти перевалился через перемычку, когда его заметили, закричали:

— Вот он! Стой!

Крики и топот погони, казалось, неслись со всех сторон.

Мартынов в отчаянии метнулся в гулкую и оголенную коробку секции, там бросился к проему, выводящему к штабелям панелей и перекрытий, кучам кирпича, но дорогу ему преградили. Оставался один путь — наверх. Мартынов взбежал по шаткой и крутой лестнице и уперся в перила. Под ногами — обрывистая стена. Флор вдруг завизжал, почувствовал слабость в ногах. Какая-то сила толкала его вперед, в пропасть, а он не хотел падать, не хотел умирать. Безумно прижав портфель к груди, он с протестующим тонким вскриком оттолкнулся от перил, но не смог сделать назад и шага. Мелко дрожа, повалился грудью на перила — перила заскрипели, прогнулись...

Люди, гнавшиеся за преступником, не успели схватить его, удержать на краю. Они оказались у сломанных перил в тот момент, когда Мартынов с истошным предсмертным криком скользнул вниз по стене.

XXVII

Белов все эти дни чувствовал себя не в своей тарелке. Отделение полно следователей из министерства, оперативников, и всеми ими, к сожалению, руководит майор Варламов, а сам начальник районного отделения милиции вроде наблюдателя. Но ведь он не обязан сам вести расследование, для этого есть подчиненные. Обязанность начальника — направлять дело, в то же время не мешать творческой инициативе людей. И он сделал все, чтобы не мешать расследованию. В особенности — на последнем этапе. Да, он не мешал. Подталкивал, да.

У Белова голова идет кругом. Дела Бушмакина и Ермаковой пришли к концу, но на свет вытянуты злоупотребления на стройучастке, в магазине,