Мистическая Прага - Генри Болтон

Утром третьего дня после случившегося доктор Михаил Майер явился в Городскую аптеку, чтобы заказать бутылку Aqua Sinapii, и был немало удивлен подавленным видом Хорчицких, отца и сына. Услышав от них о трагедии в конюшнях и об аресте его юного друга Максимилиана, он заверил их, что может снять с офицера все подозрения. Майер и Якоб срочно отправились к вице-канцлеру, который без промедлений принял их в своем кабинете, и доктор Майер сделал следующее заявление.

В ночь случившегося с лошадьми луна была в Овне, что весьма благоприятно для поисков человеческого черепа, необходимого в приготовлении снадобья, ингредиенты для которого он, Майер, уже довольно долго собирает. Как и положено, он начал сбор материала около двух часов ночи на старом еврейском кладбище, а проходя мимо императорских садов, заметил какого-то человека, кравшегося через кустарник и декоративные деревья. Приняв все меры предосторожности, доктор начал следить за неизвестным, который был одет как крестьянин, в руке держал корзину и направлялся к конюшням. Собрав кости на кладбище, доктор возвратился на Градчаны, и на пути ему встретился посланец от барона фон Зелевского, который срочно вызывал врача к своей заболевшей жене. Майер отправился в Вышеград — пригород Старой Праги, где и провел следующие две ночи, и потому только теперь он узнает о печальных событиях, потрясших весь город.

Также Майер рассказал, что тот крестьянин был невысок, коренаст и прихрамывал, как будто одна его нога была короче другой. После этого Хорчицки рассказал вице-канцлеру, что, возможно, обвинить лейтенанта в злодеянии мог не кто иной, как один из учеников из фармации, рассерженных помолвкой Максимилиана и фройляйн Софи — по крайней мере, описание это вполне ему соответствовало. Естественно, речь шла о Карло Маломбре.

Куртиус отпустил врача и ботаника и приказал вызвать итальянца на допрос, в ходе которого без особого труда получил от него полное признание вины. Узнав об этом, его величество приказал заточить преступника в самой верхней камере башни Голода и каждый день приносить ему достаточно хорошей еды и питья, приправленных ядом «Aqua Toffana», послужившим причиной гибели императорских животных. Приказ был выполнен в точности, и Маломбру постигла ужасная смерть.

Свобода же получил чин капитана императорских Драгун, а Якоб Хорчицки, теперь более известный под именем Синапиус, стал директором Императорских Ботанических Садов.

Ребби Бен Бецалель Лёв, известный философ, жил, подобно всем своим единоверцам, в пражском гетто, однако его дом, находившийся на улице Широкой, отличался от домов соседей каменной статуей льва, стоявшей перед входной дверью. Этот фамильный символ был установлен после случая, поразившего всех жителей еврейского квартала: повелитель Германии явился однажды на мрачные улочки жалкого гетто, чтобы посетить скромное жилище еврея и засвидетельствовать ему свое почтение и уважение к его учености и добродетелям.

Обычные обитатели гетто, равно как и простые жители Праги, приписывали благочестивому ребби сверхъестественные возможности, но никогда не обвиняли его в черной магии и каких-либо еще попытках использования своих знаний с дурными намерениями. Его знания простирались далеко за пределы тайн каббалы, включая многие области естественных наук. Он был знаком с загадками камеры обскуры, эксперименты с которой демонстрировал некоторым из своих близких друзей, укрепляя их в вере в свои магические способности. Бытовала легенда, что с помощью волшебства он может превращать свой дом в гетто во дворец с сотней хрустальных окон и переносить его на Градчаны, и что это чудо он показал Рудольфу, когда император нанес ему свой памятный визит. Если бы сей выдающийся философ был известен Габриэлю Ноде, то француз непременно включил бы его в число достойных людей, присутствующих в его «Apologic pour les grands homes soupçonnez de magie»[62], написанную несколькими годами позже.

Верили, будто ребби превзошел в благочестии английского босого монаха XIII в. Роджера Бэкона, которого схоласты звали «Doctor Mirabilis». Легенда гласила, что Бэкон изготовил из меди человеческую голову, которую наделил даром речи, Лёв же, как говорили слухи, из глины слепил подобие человека, совершенством своим много превосходившего ту медную голову «Еврейский Роджер Бэкон из Праги» коснулся лба глиняной куклы и начертал на нем магические письмена, вызвав голема к жизни, дав ему способность говорить, наделив волей и разумом. Этот искусственный человек долго служил своему хозяину с покорностью: и в шаббат и в священные дни израильтян существо это чистило священные подсвечники, накрывало на стол и прибиралось в доме, дабы освободить от этих обязанностей ребби и его дочь, ибо в такие дни евреям запрещено работать.

Не заботясь нисколько о здравом смысле, сплетни добавляли подробностей истории богемского волшебника и его искусственного слуги, ведь народная молва склонна всё преувеличить и приукрасить. Голем, хоть и не нуждавшийся в пище, день ото дня рос всё больше, став в конце концов гигантом, ростом больше Голиафа, а силой превзошедшим Самсона. Он был столь силен, что могучие деревья сгибал рукой, будто это были тонкие тростинки, и поднимал огромные тяжести так же легко, как ребенок берет ломоть хлеба. Однажды за ужином в пятницу гигант посмел воспротивиться воле своего доброго и могущественного хозяина, отказавшись начистить подсвечники из желтой меди. Обезумев, он пригрозил мудрецу расправой и заявил, что раздавит его, словно куриное яйцо, меж двумя своими глиняными пальцами, если ему не будет позволено, как человеку, сесть за стол и разделить пищу с людьми. Получив жесткий отказ, гигант вышел из себя и закричал, что сейчас уничтожит всё, что есть живого в этом доме. И тогда его хозяин сказал ему так: «Ты забыл о том, что, несмотря на свою огромную силу, ты не более, чем ничтожный комок глины, который жив и силен лишь до тех пор, пока верно и преданно служит своему хозяину. Но раз ты столь глупо осмеливаешься претендовать на большее, я покажу тебе, что слабый телом Бецалель Лёв все же сильнее неблагодарного, бесчувственного куска земли! Пади же на колени и вымаливай прощение!»

Но гигант в ответ расхохотался столь ужасно и громогласно, что в доме зазвенели оконные стекла.

И ребби сказал: «Трусливый предатель, неужели ты веришь, что можешь противостоять тому, кто способен уничтожить тебя силой своей мысли?!»

Глупый гигант крикнул: «Так уничтожь меня, если можешь!», и попытался поднять правую руку, чтобы прихлопнуть своего господина, но тут он почувствовал, как слабость распространяется по всем его членам, как силы покидают его, равно как и пустая уверенность в своей непобедимости. «Что со мной?!» — воскликнул он в страхе.