Когда мы мечтаем - Энн Петцольд

Я: У тебя нет под рукой машины времени?

Ответ пришел меньше чем за две минуты.

Чжэ Ён: Оставил дома. Но, если хочешь, захвачу с собой в следующий раз.

Чжэ Ён: Что случилось?

Ну да – он уже на пути в Нью-Йорк. Точное время он не называл, однако говорил об интервью на радио завтра утром. Так что, наверное, они скоро приземлятся, если уже не в отеле.

Я: Просто неплохо было бы прожить по-другому последние полчаса.

Чжэ Ён: Хочешь об этом поговорить?

Я: Пожалуй, нет.

Я: Но, может, немного?

Я нерешительно вертела в руках телефон в ожидании ответа. Мой взгляд упал на две банки печенья на столе. Чтобы занять себя, я отнесла их в шкаф со сладостями на кухне, прибралась там и наконец вернулась к себе в комнату. Щелчок закрывшейся двери прозвучал до странного успокаивающе.

В воздухе витает легкий запах духов, которыми я время от времени пользуюсь. На столе – эскизы и законченные рисунки в окружении бесчисленных принадлежностей для рисования. Каждый угол заставлен книгами. Благодаря только тому, что здесь я в любую минуту могу схватиться за карандаш или книгу, меня отпускало напряжение.

Здесь я могла быть собой.

Здесь тишина не была такой гнетущей.

Вибрация телефона заставила меня вздрогнуть. Я посмотрела на экран и чуть не выронила мобильник из рук. Обычно он не звонит.

Не колеблясь, я поднесла телефон к уху. Придушенно выдохнула:

– Привет.

– Разница в один часовой пояс значительно облегчает общение, – первым делом констатировал он.

Сердце подпрыгнуло, стоило мне услышать его голос.

– А обычно причина в часовых поясах или в твоем забитом графике?

Его задумчивое хмыканье отдалось во всем теле.

– Определенно в поясах.

Я забралась с ногами на кровать.

– А почему звонишь?

– Хотел услышать твой голос, – откликнулся он.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы разогнать надо мной грозовые тучи.

– С чего вдруг?

– Хотел узнать, настолько ли он печален, насколько грустны написанные слова.

– Иногда ты разговариваешь будто цитатами из песен, – тихо сказала я, не сумев, однако, подавить улыбку на лице. Чжэ Ён, должно быть, услышал это по моему голосу.

– Издержки профессии, – усмехнулся он и вернулся к прежней теме. – К счастью, ты не звучишь грустной. Так что мне даже не придется пускать в ход план «Как развеселить Эллу».

Я насторожилась.

– Если даже я не грущу, немного веселья не повредит.

– Увы и ах, предложение снова станет доступно по истечении некоторого времени.

– Ну хорошо, – я рухнула на подушки и уставилась в потолок. – Вы в гостинице?

Я услышала шебуршание, подозрительно напоминающее звук одеяла.

– Уже несколько часов. Зарегистрировались и разошлись по номерам. К слову, еда здесь не так хороша, как в Чикаго, – добавил он.

– Ты про гостиничную?

– Я в целом. Мечтаю о вашей пицце по-чикагски с прошлого раза.

– Ты наверняка мог бы ее заказать, и нашлись бы люди, готовые землю перевернуть, лишь бы доставить тебе настоящую пиццу по-чикагски, – отметила я.

– Вполне вероятно, – его голос зазвучал глуше. – Но не стоит кого-то нагружать бессмысленными хлопотами, если я могу просто денек подождать.

Я потерянно пригладила свободной рукой одеяло.

– Кто-нибудь другой точно бы воспользовался возможностью.

– Я должен это делать, просто потому что могу?

– Конечно, нет, – я тихо вздохнула. – Думаю, сегодня просто не слишком удачный день.

– Что случилось?

Звучало, будто ему правда не все равно, и я без дальнейших раздумий рассказала про вечер. Часть деталей опустила, на других, наоборот, сделала акцент. Больше всего на факте, что Мэл бесцеремонно встала и ушла. Я снова и снова к этому возвращалась в мыслях.

– Рискну задать неуместный вопрос, – начал Чжэ Ён, когда я закончила. – Почему ты не говоришь о них со своими сестрами?

– О наших родителях?

– Да. Твои сестры не говорят о них. Не пойми меня неправильно, я не думаю, что просто взять и уйти было правильно. Но ты когда-нибудь спрашивала, почему Мэл так поступает? Объясняла ей, что тебе тоже больно?

Я собралась было ответить, но в голову не шло ни одно объяснение. Я смирилась с этим в последние годы, потому что… потому что…

– Мне страшно, – прошептала я. Странно говорить такое. Неловко.

– Почему?

Я оглядела комнату в поисках ответа, который я, чтоб не спотыкаться о него день за днем, так хорошо запрятала.

– Она подумает, я не ценю всего, что она для нас сделала. Я ей так благодарна, но… если я заговорю про родителей… Что, если ей от этого будет плохо? Или она разозлится? Что, если она разозлится на меня и… и…?

– И не будет больше с тобой разговаривать? Да? – осторожно спросил Чжэ Ён.

Я прикусила язык, стараясь сдержать подступающие слезы. В яблочко.

– Я не хочу, чтобы она злилась на меня. – Я вдруг снова ощутила себя ребенком, которому слишком рано и внезапно пришлось сказать родителям «прощай».

– Она не бросит тебя из-за ссоры, Элла, – уверенно сказал Чжэ Ён.

Мне так хотелось завернуться в его слова, спрятаться у него в объятиях и забыть про весь остальной мир…

– Ну а вдруг?

Короткая тишина.

– Ты тоже многого лишилась, нет? Разве ты, как и она, не потеряла родителей? Разве тебе не пришлось так же, как и твоим сестрам, оставить всю прежнюю жизнь позади?

Я колебалась.

– Да, но…

– Нет, – прервал он мои спутанные размышления. – Никаких «но». Ты потеряла не меньше, чем они. И Мэл знает это, уверен.

До чего странно, как хорошо Чжэ Ён узнал меня за такое короткое время. Он подобрал именно те слова, которые мне нужно было услышать, за которые я могла бы уцепиться, не в силах уследить за ходом собственных мыслей.

– Хочешь рассказать, что случилось с ними? Я имею в виду с твоими родителями, – тихо и осторожно спросил он.

Я закрыла глаза, меня накрыло волной воспоминаний. Ночь. Синие огни. Громкий звонок в дверь, который разбудил меня. Двое полицейских за порогом.

– Авария.

Все, что мне удалось выдавить. Прозвучало невероятно… банально. Такое происходит каждый день. Об этом постоянно говорят в новостях. Автомобильные аварии описывают в каждой второй книге. Но все равно в груди обожгло, стоило вспомнить слова полицейских. Мое замешательство, усталость, отчаяние и, наконец, ужас, когда я осознала, с какими новостями позвонили нам в дверь. Лив в это время спала наверху и ни о чем не подозревала.