Метро 2033. Нити Ариадны - Станислав Богомолов

Ненадолго остановились для небольшой проверки. Как выяснилось, нам сказочно повезло – никто не был ранен. Небольшие царапинки и ссадины не в счет. Бах недовольно хмурился – потерял на Тимирязевской фонарь. Да еще вещмешок у Петрова оказался пробит случайной пулей. Легко отделались! Даже чересчур…

Двинулись дальше. Зурко принялись с энтузиазмом обсуждать произошедшее на Тимирязевской. Бах, как и всегда, насупленно молчал. Васька помалкивал. А я вдруг снова, как после «длинного перегона», начал безудержно нервно смеяться.

– Блин, умора… Владыка наш вас покарает. Я не могу! Адский дым наколдовали!

– А что это вообще было? – хмыкнул Александр. – Я так и не понял, что произошло.

– Так это же моя излюбленная дымовуха, – хихикнула Маша. – Аммиак, пластмасса и алюминий, стертые в порошок. Плюс немножко меди и фосфора для красоты…

– Да не то, – отмахнулся Строгинец. – Объясните мне кто-нибудь, что на станции произошло? Почему эти люди себя вели как идиоты? Елки-палки, да нас же там могли запросто перестрелять за милую душу, всех! А они как боты, напролом поперли…

– Кто-кто? – переспросила Мария.

– Боты, – пояснил Зурко. – Вычитал как-то в одной книжке. Короче, неважно…

– Эти придурки были обдолбаны в драбадан, все до одного, – вставил слово Бах. – Нам повезло. Сказочно.

Меня, наконец, отпустило. Разогнувшись, я со всей дури хлопнул идущего впереди Василия по плечу.

– Ну что, друг? Чего не радуешься жизни-то?

Паренек молча обернулся, и я увидел бледное как мел лицо с дрожащими губами. Похоже, Васька еще не отошел от нервного шока. Вон как его колотит, бедолагу…

– Эй, ну ты что? – легко улыбнулся я. – Расслабься, все уже позади.

– Кровь… – залепетал в ответ Петров. – Они все убиты! Я застрелил человека. Много человек… Я не хотел!

– Ну, тише, тише, – я похлопал мальчика по плечу. – Все хорошо.

– Я не хотел убивать, – всхлипывая, прошептал юноша. – Не хотел…

– Знаю, – я по-отечески обнял парнишку за плечи. – Но иначе тебя самого бы убили. Нас всех. Иногда стрелять в других необходимо.

Да, убивать себе подобных тяжело. Еще тяжелее – осознавать это. Со временем угрызения совести притупляются. И убивать во второй или третий раз уже легче. Но когда делаешь это впервые, устраиваешь для себя маленький персональный ад. А уж когда сразу попадаешь в такую мясорубку, так вообще… Удивительно, как Васька еще держится.

И все же Алексеев был прав. Не стоило его с собой брать. Здесь и мне-то нелегко, что уж про пацана говорить…

– Впереди, похоже, станция, – сказал Александр.

Лучи фонарей высвечивали колонны и платформу, до которой оставалось не больше десяти шагов.

– Пусто… – пробормотала Мария.

– Еще бы. Кто захочет жить по соседству с такими отморозками? – хохотнул я.

Бах, между тем, остановился, тщательно всматриваясь в туннельную тьму. Глубоко втянул ноздрями воздух и зарычал сквозь сжатые зубы.

– Что-то впереди? – поинтересовался я.

– Ой, да что там может быть, – махнул рукой Зурко, обгоняя солдата быстрым шагом. – Пошли уже быстрее.

– Стоять! – крикнул Бах и бросился было за парнем, но было поздно.

Строгинец уже выбежал на станцию.

Грохот выстрела резанул по ушам. Александр рухнул на рельсы. Звякнув, отлетел куда-то в сторону выпущенный из его рук карабин.

– Саша! – закричала Мария, и в тот же миг я рванулся к ней и повалил на пол.

Остальные к тому времени уже лежали пластом. Вовремя успели – снова застучали выстрелы, пронзая тьму, заглушая мат командира и отчаянные вопли девушки. Я кожей ощущал проносящиеся мимо пули. Так близко, всего в нескольких сантиметрах…

Длинная очередь (похоже, палили из пулемета), закончилась. По платформе затопотали чьи-то сапоги. Твою ж дивизию! Автомат, быстро… Успеем ли?!

– Уши! – внезапно раздался голос Баха.

Я выпустил уже схваченное оружие и прижал руки к ушам. Пара секунд – и снова грохот. Сильнейший, заставляющий содрогнуться всем телом. А еще – яркая вспышка перед глазами…

Снова заработал пулемет, на сей раз в унисон с несколькими автоматами. Такая какофония даже Марию заставила затихнуть. Девушка перестала вырываться и теперь просто сотрясалась от рыданий. Страшно. Неимоверно страшно. Не за себя – за нее. И за Василия…

Неожиданно все стихло. Полежав еще несколько секунд, я поднял голову и огляделся по сторонам. Василий, шатаясь, поднимался на ноги. А прямо перед ними стоял Бах в полный рост.

– Всех уложил, – объявил он, осматривая платформу. – Три автоматчика и пулеметчик… «Двухсотые»… Те же уроды с шшшш… татушками крыс-с-с.

Говорил Бах сквозь сжатые зубы, шипя от боли. Его левая рука была окровавлена.

– Тебя задело? – озабоченно спросил я.

– Царапина, – последовал ответ. – Деру отсюда!

– Не хватало мне еще «трехсотого», – как можно строже произнес я, направляясь к солдату. – Дай хоть перемотаем по-быстрому.

– Нет!

– А ну, уйди! – внезапно меня довольно грубо отпихнули в сторону, и перед бородатым мужчиной возникла Мария. Утирая слезы и все еще нервно вздрагивая, она принялась копошиться в своей аптечке. – Я тебя починю, и даже не спорь.

– Нас могут всех положить, дура! – воскликнул Бах. – Погоня наверняка уже близко! Нет времени…

– Да срать! – злобно выкрикнула Маша.

И было что-то такое в ее глазах и в голосе, что даже этот суровый человек предпочел не спорить. Наскоро осмотрев поврежденный бицепс, девушка хмыкнула.

– Жить будешь. Черкануло совсем легонько. Не сквозное, да и вены с артериями целы…

Она смазала рану Баха перекисью водорода и наложила легкую повязку.

– Все, – отчеканил Бах, когда Мария закончила. – Уходим!

– Как? – вдруг всхлипнула Маша. Ее решимость и твердость исчезли, будто и не было их. – А брат мой? Неужто мы его так вот и оставим?

Я обнял за плечи снова начавшую рыдать девушку. Реветь было от чего – Саша лежал мертвее мертвого. Не жилец тот, у кого вместо головы кровавое месиво.

– Мы ничего не сможем сделать, – прошептал я. – Ничего. Надо идти…

Боже, ну почему так? Ведь не в первый раз уже теряешь друзей и близких, уже много раз видел смерть. И все равно больно, как в первый…

– Пошли, – я потянул девушку за руку, одновременно схватив за плечо безмолвно и неотрывно глядящего на труп Василия. – Бах прав. Мы все можем остаться здесь. Нам придется уйти.

Прошептав что-то одними губами, Петров поднялся с Сашиным карабином на плече. Второй рукой он вцепился в предплечье Марии. Молодец паренек. Соображает…