Робкая любовь - Виктория Лукьянова

усмехнулся, оборачиваясь ко мне. – Неужели думал, что я на тебя дуюсь?

Я кивнул, чувствуя, как горечь чая наполнила желудок. Как же символично и странно. Ник отмахнулся, возвращаясь к микроволновке, издавшей финальный аккорд в четыре пронзительно громкие ноты. Извлекая тарелку с супом, он ругался и шипел, быстро передвигаясь по комнате.

– Будешь со мной обедать?

– Нет, спасибо, – отказался, вдыхая аромат пряностей.

У Никиты явно был талант в готовке, вот только попробовать себя на кулинарном поприще он не торопился. Однажды угощая ребят собственноручно приготовленным тортом, так и заявил, получая похвалу. Мол, уйдет на кухню, когда спорт перестанет его интересовать. И судя по тому, сколько он проводил времени в тренировках, на кухню мой друг не торопился.

Усевшись напротив, он взялся за ложку, но есть не торопился. Посмотрел на меня, заостряя внимание на лице, а после опустил ложку на стол и отклонился назад, прижимаясь спиной к спинке стула.

– Так, говори, зачем пожаловал. Я на тебя не злюсь, так что ту часть про извинения можешь опустить. Переходи к самому интересному.

Я усмехнулся, хотя радости не чувствовал. Отпил еще один глоток чая, и лишь после заговорил, громко выдыхая. Я же пришел признаться ему во всем и просить совета. В первый раз, когда Ник давал мне советы относительно Амалии, я большую часть пропустил мимо ушей, надеясь на то, что не потерплю неудачу. Сейчас же сомневался во всем. В том числе в себе…

– Я был у Амалии.

Ник замер, медленно кивнул, но промолчал. Вновь кивнул, требуя продолжения.

– Мы расстались.

– И как все прошло? – Ник подался вперед и сложил руки на столе. Его явно больше не интересовала тарелка с супом или стоящая рядом кружка. Все внимание было направлено исключительно на меня.

– Как это и бывает у пар, – пожал плечами. – Приехал к ней. Сказал, что расстаемся и уехал.

Друг покачал головой. Не верил. А я не хотел говорить. Не хотел признаваться в том, что услышал, и как мне было больно. И болело все еще, зудело и кололо. Щемило и рвало. Я не мог различать эти ощущения, разрывающие тело, но старался сконцентрировать все внимание исключительно на том, что будет после. После. Теперь это слово для меня станет главным.

– Она изменила мне.

Ник громко выругался, стукая кулаком по столу. Забренчала посуда, а из его кружки, наполненной почти до краев, выплеснулась часть остывающего темного напитка. Я вздрогнул, но подавил испуг. Ник же буйствовал и ругался, словно это предали его, а не меня. Хотя… Черт!

– Слушай, мне пусть и не все равно, – заговорил, вклиниваясь в энергичный монолог друга, – но я и сам хорош.

– Что? Ты? Да ты наш местный ангел! – хохотнул Ник. – И чем ты отличился? Не тот подарок ей подарил на день рождения? Или забыл вашу очередную памятную дату? Моть, я конечно все утрирую или наоборот преувеличиваю, но чтобы ты, да и оступился, хоть на чертов миллиметр… Да быть такого не может!

Я покачал головой, прикрыв глаза. На лице отразилась болезненно кривая улыбка, которая вскоре стала искренней, как только в памяти всплыл ее образ. Красивая. Чистая. Непорочная. Вот кто ангел во плоти. Лола. Моя Лола.

– Ты ошибаешься, – произнес, как только Ник перестал восхвалять мои по его заверениям исключительно положительные качества.

– И в чем же? – язвительно заявил он.

– Я не ангел. И не так хорош, как ты меня расписываешь.

Ник хохотнул, поднимая вверх кружку. Дотронулся губами до кромки, явно намереваясь промочить горло после тирады.

– Я встретил другую девушку.

Пожалуй, это был не лучший момент для откровений. Друг хмыкнул, булькнул, ахнул и, отплевываясь чаем, уставился на меня. Смотрел так, словно видел перед собой совершенно чужого человека.

– Повтори-ка, – потребовал он, вытирая мокрые губы тыльной стороной ладони. Чуть закашлялся, но продолжал сверлить взглядом.

– Я встретил другую девушку. Ее зовут Лола. И она моя соседка. Так что ты был прав, – замолчал, наблюдая за тем, как у друга расширялись глаза от удивления. – В том доме живет колдунья. Миленькая и очень добрая… Так что, меня очаровала одна зеленоглазая колдунья, без которой я не вижу своей жизни.

Ник сглотнул, покосился на бокал, но пить не стал. Покачал головой, усмехаясь. Закатил глаза, поднял голову и посмотрел на потолок.

– Черт! Ну ты даешь, дружище! А ведь говорил, что там живет старуха. Так значит, врал, да?!

– Прости, пришлось, – пожал плечами. – Она очень робкая. И я не хотел, что бы кто-нибудь напугал ее.

– Кто-нибудь, типа я?

– Ты слишком громкий, – возмутился, чувствуя, как собственные губы растянулись в улыбке. Мне нравилась реакция Ника. Нравилось то, как он журил меня и требовал немедленных объяснений. И я ведь сдался! Сдался и рассказал про Лолу многое. Нет, не всё. Да и знал, возможно, я лишь крупицу, но Ник к концу рассказа уже был очарован и требовал немедленно познакомить.

* * *

Я считала каждую минуту и замирала, стоило отвлечься от часов. Неужели я скоро увижу ее. Мама… Какое странное, но жутко любимое слово. Как же мне не хватало ее голоса.

Она была поражена услышать меня. Я даже попыталась доказать, что это не розыгрыш. Припоминала кое-что из детства, но мама попросила меня не продолжать.

– Я знаю, моя девочка. Это ты, – прошептала, тихо всхлипнув.

По моим же щекам катились крупные градины слез. Шмыгнув носом, я рассказала ей о своем желании заняться терапией и вырваться. Наконец-то вырваться из собственных страхов. Я не упоминала тётю, не упоминала о своей просьбе. Просто потому что в тот момент моя голова была похожа на огромный шар, наполненный воздухом. И я боялась, что любая осечка, любое неправильное слово могло все разрушить. Но мама выслушивала меня, изредка перебивала, тихо всхлипывая, и в конце нашего разговора она заверила: у меня будет терапия. И у меня будет свобода.

– Я приеду вечером, – произнесла на прощание. – Разберусь с работой и сразу к тебе. Обещаю.

– Спасибо, – прошептала, не решаясь первой сбросить.

Был страх. И он все еще оставался со мной. Мне не верилось в то, что я сделала это. Впервые я смогла переступить через собственное трусливо тело и не менее трусливый мозг и взять свою жизнь под контроль. Мне не двенадцать. Я не в том старом чулане, не связанная и меня не бьют. Я больше не кричу и не рыдаю от страха.

Я взрослая. И я готова идти дальше…

Я посмотрела на часы и улыбнулась. Мама обещала приехать ближе к восьми вечера. И я отметила мысленно