Русский дневник - Джон Эрнст Стейнбек

Суит-Джо Ньюман пригласил знакомых русских девушек, и мы поехали на танцы в ночные московские бары. Как оказалось, Суит-Джо замечательно танцует, а Капа под видом танца совершает длинные прыжки, словно кролик. Это смешно, но опасно для окружающих.

Сотрудники посольства были очень внимательны к нам. Военный атташе генерал Макон снабдил нас маленькими баллончиками с дустом, которые предназначались для защиты от мух. Они особенно пригодились, когда мы выехали из Москвы, потому что в некоторых разбомбленных и разрушенных районах мухи действительно доставляют много неприятностей. А в паре мест ночевок нам доставляли хлопоты и другие маленькие, но неприятные посетители.

Некоторые сотрудники посольства долгое время не были дома и интересовались всякими мелочами, например результатами встреч по бейсболу, прогнозами на сезон для американского футбола или выборами в разных частях страны.

В воскресенье мы пошли посмотреть на трофеи, выставленные на набережной реки возле парка Горького. Здесь были немецкие самолеты всех видов, немецкие танки, немецкие пушки, пулеметы, тягачи, противотанковые пушки и другие виды немецкого оружия, взятого Советской Армией. Возле экспонатов ходили военные с женами и детьми. Люди в форме профессионально все объясняли. Дети с удивлением смотрели на технику, которую помогли захватить их отцы.

На реке проходило соревнование катеров – маленьких скутеров с подвесным мотором, и мы заметили, что многие моторы были марки Evinrude и других американских марок. Соревнования проходили между клубами и командами рабочих. Некоторыми катерами управляли девушки. Мы болели за одну особенно красивую блондинку просто потому, что она была красивой, но она не выиграла. Во всяком случае, девушки показались нам более сильными и способными гонщиками, чем мужчины. Они рискованно заходили в повороты и, вообще, управляли катерами с каким-то безрассудством. С нами была Суит-Лана, на ней был темно-синий костюм, шляпка с маленькой вуалью, а на лацкане жакета блестела серебряная звездочка.

СССР. Москва. 1947. Выставка трофейной техники

Потом мы пошли на Красную площадь, где стояла очередь длиной по меньшей мере в четверть мили. Все эти люди хотели пройти через мавзолей Ленина. Перед входом в него стояли два молодых солдата, напоминавшие восковые фигуры. Нам показалось, что они даже не моргают. Весь день и практически ежедневно толпы людей медленно проходит мимо мумии Ленина, чтобы посмотреть на его мертвое лицо через стеклянную крышку гроба. Эти тысячи людей проходят мимо гроба ради того, чтобы на мгновение увидеть выпуклый лоб, острый нос и клинышек бородки Ленина. Похоже на религиозный обряд, хотя никто здесь это религией не называет.

СССР. Москва. 1947. Красная площадь. Храм Василия Блаженного

На другом краю Красной площади находится круглое мраморное возвышение, где по приказу царей обычно казнили людей. Теперь на нем установлены гигантские букеты бумажных цветов и красные флаги.

Мы заехали в Москву только для того, чтобы попасть отсюда в Сталинград. Капа договорился насчет проявки пленок. Конечно, он предпочел бы привезти их в Америку непроявленными, потому что оборудование и технология проявки там лучше. Но в нем вдруг заговорило шестое чувство, и в конце концов его интуиция нам очень помогла.

Как обычно, уехали из Москвы мы не при самых лучших обстоятельствах: допоздна гуляли на вечеринке и совсем не выспались. Мы снова сидели под портретом Сталина в зале для почетных гостей, пили чай и полтора часа ждали, пока самолет подготовят к вылету. Вентиляция в этом самолете также не работала. Все разложили багаж в проходе, и мы взлетели.

Гремлин господина Хмарского был в этой поездке очень активен. Почти ничего из того, что наметил и распланировал Хмарский, не сбылось. В Сталинграде не было отделения или филиала ВОКСа, поэтому, когда мы наконец добрались до маленького продуваемого всеми ветрами здания аэропорта, нас никто не встретил, и господин Хмарский был вынужден вызвать машину из Сталинграда. Мы тем временем вышли на улицу и увидели сидевших в ряд женщин, которые продавали арбузы и дыни, причем очень хорошие. Все полтора часа, которые мы ждали машину, мы капали арбузным соком на рубашки. И вот машина пришла. Поскольку у этого автомобиля были определенные особенности, придется описать его. Во-первых, это был не легковой автомобиль, а автобус. Во-вторых, это был автобус, предназначенный для перевозки примерно двадцати пассажиров. В-третьих, это был автобус Model A Ford. Когда компания «Форд» отказалась от модели «А», правительство России купило оборудование, на котором ее собирали. «Форды» стали производить в Советском Союзе, причем в вариантах легковых автомобилей, легких грузовиков и автобусов – так вот, это был один из них. Я думаю, что когда-то у него были рессоры, но они продержались недолго и были полностью разбиты. Во всяком случае, никаких физических доказательств существования каких-либо рессор нам найти не удалось. Прикрепленный к машине водитель оказался прекрасным и общительным человеком с почти благоговейным отношением к автомобилям. Позже, когда мы остались с ним в автобусе одни, он просто огласил нам список машин, которые обожал.

– «Бьюик», – произнес он и с придыханием продолжил: – «Кадиллак»… «Линкольн»… «Понтиак»… «Студебеккер»…

Это были единственные слова, которые он знал по-английски.

Дорога, ведущая к Сталинграду, – наверное, самая разбитая в стране. От аэропорта до города было всего несколько миль, и мы быстрее и с меньшей тряской доехали бы до него по целине. Так называемая дорога представляла собой череду выбоин и огромных глубоких луж. Это была грунтовая дорога, потому недавние дожди перевели ее в категорию «пруды». В безбрежной степи, которая простиралась насколько мог видеть глаз, паслись стада коз и коров. Параллельно дороге тянулось железнодорожное полотно, вдоль которого валялись товарные вагоны и платформы, обстрелянные и покореженные во время войны. На много миль вокруг Сталинграда вся земля была завалена металлоломом, оставшимся от военных действий: сожженными танками, заржавевшими рельсами, взорванными грузовиками, обломками артиллерийских орудий. По этой территории передвигались группы, занятые сбором металла, который можно было бы переплавить и использовать на тракторном заводе в Сталинграде.

СССР. Сталинград. 1947

Наш автобус кидало из стороны в сторону; он подпрыгивал на ухабах так, что нам приходилось обеими руками держаться за сиденья. Казалось, эта степная дорога будет тянуться бесконечно, но вот с небольшого пригорка мы увидели внизу Сталинград и Волгу.

По окраинам города вырастали сотни новых домиков, но въехав в сам город, мы не увидели почти ничего, кроме разрушений. Сталинград тянется вдоль берега Волги полосой длиной около двадцати миль (тридцать два километра) и шириной около двух миль (около трех километров) – да и то в самой широкой части. Нам и раньше приходилось видеть разрушенные города, но большинство из них было разрушено в результате бомбардировок. Здесь был совсем другой случай. Обычно даже в разбомбленном городе некоторые стены все-таки остаются целыми; а этот город был уничтожен ракетным и артиллерийским огнем до основания. Битва за Сталинград длилась несколько месяцев, он не раз переходил из рук в руки, и стены здесь тоже сровняли с землей. А те немногие, что остались стоять, были буквально изрешечены пулеметным огнем. Мы, конечно, слышали о невероятной мужественной и упорной обороне Сталинграда, но только здесь, при виде этого уничтоженного города, нам пришла в голову мысль, что, когда город подвергается нападению, а его дома разрушаются, то руины могут служить хорошим укрытием для защищающей город армии. Каждый дом превращается в бункер, щель или пост, из которых обороняющих твердыню людей выбить практически невозможно. Здесь, в этих страшных руинах, произошел один из решительных переломов войны. Когда после нескольких месяцев осады, атак и контратак немецкая армия в конце концов была окружена и захвачена в плен, даже самые твердолобые вояки в глубине души почувствовали, что война проиграна.