Психология в кино - Татьяна Салахиева-Талал

То есть творческое приспособление представляет собой процесс поиска наилучшего способа удовлетворения актуальной потребности с учетом возможностей окружающей среды в текущих условиях.

Например, ребенок, для которого важнейшей потребностью является любовь матери, сталкивается с тем, что мать плохо переносит его энергичность и эмоциональность. В силу личных причин и травм она испытывает неловкость, когда малыш бурно выражает свои чувства к ней на людях или, увлекшись рассказом, громко и восторженно восклицает. Матери хочется осадить его, она беспокоится о том, что подумают другие люди, или ей просто доставляют дискомфорт громкие звуки и чрезмерная, на ее взгляд, активность малыша. Ребенок считывает ее недовольство – либо она краснеет и отворачивается, когда он подбегает обнять и поцеловать ее на людях; либо он замечает, как мать недовольно морщится и озирается по сторонам всякий раз, когда он громко и увлеченно ей что-то рассказывает; либо она напрямую говорит: «Веди себя тише!», «Эмоции на людях проявлять неприлично», «Воспитанные дети так себя не ведут» и т. д.

Растущий в такой среде ребенок быстро осознает: чтобы заслужить любовь матери, ему нужно быть «послушным». И он учится сдерживать себя, говорить тише, не выражать эмоции прямо, подавлять свои чувства и энергию – и мать довольна, она готова проводить с ним больше времени. Это дается ему непросто, однако уберегает от страдания, связанного с отвержением матери. Такой акт самоущемления – творческое приспособление со стороны ребенка: он «заслужил» любовь матери наилучшим из всех доступных в данной ситуации способом, удовлетворив свою базовую потребность.

Однако идут годы, ребенок вырастает, ему больше не нужно заслуживать любовь матери, но эмоциональная сдержанность и подавление своих чувств становятся его привычной чертой. Но теперь эти качества создают проблемы: он не способен испытывать радость жизни, а партнер обвиняет его в черствости и бесчувственности. То, что раньше было творческим приспособлением, становится ригидным, застывшим невротическим паттерном – драматургическим изъяном.

В этом причина большинства психических страданий: человек творчески приспосабливается в условиях противоречивых мотивов, вырабатывая наилучшее в конкретной ситуации решение. Он выбирает такой способ контакта с миром, который сможет защитить его от страдания. А потом этот способ становится привычным, и человек забывает, как, когда и почему он начал действовать именно так. Контекст, в котором родилось определенное творческое приспособление, со временем исчезает, а способ действия сохраняется, становится стереотипным, универсальным и застывшим, не оставляющим выбора поступать иначе.

Мальчик, который научился никогда не плакать и «не распускать нюни, как девка», чтобы заслужить уважение отца, становится мужчиной, которому сложно обратиться за поддержкой в критической ситуации и проще снимать стресс алкоголем или вспышками агрессии. Девочка, которая научилась «не злиться», чтобы быть «хорошей» для родителей, вырабатывает аутоагрессивный способ контакта с миром. Вырастая, она не умеет отстаивать свои интересы, поскольку ее агрессия направлена на саму себя – раз за разом сталкиваясь с нарушением ее границ, она объясняет себе, что дело в ней и она сама виновата. Аутоагрессия может иметь множество проявлений: депрессия, зависимость, выбор агрессивных партнеров, соматические болезни, суицид.

Можно приводить еще тысячи примеров, смысл которых сводится к одному: если уникальное творческое приспособление становится универсальным способом действия «на все случаи жизни», то эта модель поведения превращается в невротический механизм (драматургический изъян). Когда-то человек в определенном контексте выбрал наилучший способ удовлетворения важной потребности, но потом контекст изменился, а способ остался как привычный неосознаваемый механизм, который сегодня лишает человека выбора, вынуждая его действовать одинаково в совершенно разных ситуациях.

Невроз рождается там, где новизна становится привычкой, творчество – рутиной, а выбор «здесь-и-сейчас» – автоматическим решением для всех ситуаций будущего.

Происходит это потому, что невротик разучился или не умеет ясно видеть свои потребности, не в состоянии отличить себя от окружающего мира. Таким образом, невроз – это состояние, характеризующееся невозможностью выделить свое желание из множества внешних потребностей, осознать его и приложить усилия для его удовлетворения, то есть пройти «путь героя», в кинодраматургической терминологии.

Фил Коннорс, главный герой «Дня сурка», творчески приспособился к длительному существованию в качестве телеведущего прогноза погоды. Отрастив броню из сарказма, притупив чувствительность, выгорев и утратив интерес к новизне, он вполне сносно справлялся со своими обязанностями телеведущего средней руки. Однако те качества, которые позволяют ему день за днем механически точно вести прогноз погоды, становятся его тюрьмой и не только не дают ему подниматься по карьерной лестнице, но делают несчастным и одиноким. Он презирает людей и потерял интерес к происходящему вокруг. Нарциссические способы построения контакта с миром стали «характером», загнав Коннорса в невротическую ловушку, из которой он не находит выхода. Внешней метафорой его внутреннего невротического тупика становится один день в городишке, из которого невозможно выбраться.

Пий в «Молодом Папе», брошенный родителями, творчески приспособился, чтобы совладать с травмой привязанности – обесценил привязанность и любовь, закрыл свое сердце и наглухо замкнул свои границы, научился отвергать первым. Он стал блистательным и великим, чтобы никто и не подумал его бросать. Нарциссические невротические механизмы Пия – сиять, никого не подпуская близко, – позволили ему забраться на самую вершину католического мира. Но именно эти механизмы становятся его изъяном, так как ведут к кризису веры, потере смысла, одиночеству и отчаянию.

Катерина в фильме «Москва слезам не верит» творчески приспособилась для выживания в ситуации, когда осталась одна в чужом городе с новорожденной дочерью на руках, без работы и жилья. Приобретенные независимость, железная воля, властность, внутренний стержень, жесткие границы позволили ей не только выжить, но и добиться колоссальных успехов в карьере. Однако в результате именно эта сила, независимость и властность становятся изъяном, который не дает ей реализовать актуальную потребность – позволить себе стать слабой, нуждающейся в мужчине, чтобы построить отношения и семью.

Причем в «Дне сурка» нам не рассказывают, откуда взялся изъян Фила, – нам интереснее исследовать не прошлые причины, а сегодняшние последствия и то, как герой этот изъян преодолевает. А в «Молодом Папе» и в фильме «Москва слезам не верит» есть элементы классической фрейдистской структуры – травма из прошлого, объясняющая причины характера, который перед нами предстает.

Гештальт-терапия отличается от классического психоанализа тем, что не занимается «археологическими раскопками» (термин Перлза) и не сосредотачивается на вопросе «почему?», а концентрируется на настоящем и исследовании вопроса «как?». Как именно человек мешает себе жить сегодня, какими способами ограничивает свои потребности и как он может по-новому организовать свое взаимодействие с окружающим миром, чтобы оно стало более свободным, полным и удовлетворяющим его актуальные нужды?