Лезгинка на Лобном месте - Юрий Поляков

Политический кризис, разрешившийся утверждением Кириенко в должности премьер-министра, напомнил мне почему-то эпизод из римской истории, когда император Калигула, известный своей разносторонней необузданностью, чтобы наглядно продемонстрировать безграничность августейшей власти, сделал членом сената коня. Сенаторы, как водится, сначала повозмущались, но, зная крутой и, мягко скажем, неадекватный нрав императора, приняли лошадку в свои дружные законодательные ряды.

Упаси бог, я не хочу сравнить нашего нового премьер-министра с конем! Он совсем даже не похож на коня, а напоминает, если уж на то пошло, трудолюбивого улыбчивого пони. Но согласитесь, чтобы утвердить Кириенко, исполнительная власть так напряглась и так надавила, что я просто порадовался утверждению в должности нижегородского вундеркинда, ибо на его месте и в самом деле могло оказаться любое домашнее или дикое животное и даже, страшно вымолвить, – Чубайс!

У нас удивительная конституция, которую когда-нибудь историки будут с изумлением изучать, периодически вспоминая маму Сергея Шахрая и родительниц других авторов этого уникального документа. Ну в самом деле, что означает: после отклонения трех кандидатур президент имеет право распустить парламент? Понимай как хочешь. Получается не конституция, а сонник какой-то! Президент толкует так, а Дума эдак. Но, как известно, хорошо толкует тот, у кого армия и МВД… У Конституционного же суда после событий 93-го года толковательные способности, очевидно, просто отшибло. В результате и стала возможна в нашей Думе ситуация, напоминающая времена сексуально озабоченного римского императора.

Коммунистов в данных обстоятельствах мне попросту жаль. Не потому, что я сам некогда был членом КПСС и даже горжусь этим. А потому, что КПРФ как-то так устроилась в этой новой жизни, что все время оказывается крайней – и с той, и с другой стороны. Не пройди Кириенко, коммунистов обвинили бы в убиении юной российской законодательной власти. Но он прошел, и зюгановцев теперь обвиняют в двурушничестве и малодушии. А вот Явлинским я восхищен: на его белом политическом фраке ни пылинки, ни капельки – и это на фоне тотальной экскрементализации политического истеблишмента. «Яблоко» вообще отказалось от голосования. Иногда Григорий Алексеевич напоминает мне чем-то моего студенческого приятеля – парня смелого, безоглядного. В нашем единодушном студенческом стаде он единственный не состоял в комсомоле и решительно отказывался вступать! Он был сыном секретаря обкома партии. Лет через десять я встретил студенческого приятеля в коридоре ЦК ВЛКСМ – он там теперь работал…

Но вернемся к нашим коням. У писателя Леонида Андреева был политический водевиль, который назывался «Конь в сенате» и высмеивал, как вы догадались, взаимоотношения самодержавия и тогдашней Думы. Ограничусь двумя цитатами.

К а л и г у л а: …Я – бог. Захотел я – и жеребца сделаю сенатором, я захочу – всех вас сделаю жеребцами и отправлю на ристалище бегать…

М а р ц е л л: …Ты бог, и ты все можешь! Сделай же рыжего коня цезарем, как ты уже сделал его сенатором, укрась жеребцом ряды великих римских владык!

Калигулу, как известно, убила собственная охрана, но конь императором не стал… Императором стал Клавдий, дядя покойного.

Недавно я смотрел телесюжет о пикетировании Министерства обороны беззарплатными тружениками «оборонки» и меня поразила одна «знаковая» деталь: заместитель министра вышел к толпе не просто в штатском, а в пиджачишке – сквозь распахнутый ворот рубашки виднелся пестрый шейный платок. Примерно в таком виде поэт Вознесенский обычно читает с эстрады свои экспериментозы. Пиджачный генералитет, как известно, по душе Верховному. Так спокойней. За честь мундира прежде стрелялись или заговоры составляли. А за честь пиджака с шейным платочком? Даром что в армии дедовщина, бескормица, раздолбайство… Следующий, полагаю, этап – пирсинговая сережка в ухе маршала.

А как разгоняли Газпром? Это же всероссийский водевиль! В первой половине дня ненавистный монополист был повержен, арестован, уничтожен. Молодые капитаны нашего рыночного «Титаника» держались по-чекистски сурово. Во второй половине дня выяснилось, что никто Газпром не разгоняет, а просто хотелось бы получить с него должок. Рем Вяхирев, выглядевший в этой ситуации, как профессиональный боксер среди призеров районной спартакиады, быстро всем разъяснил, что долг Газпрома государству меньше совокупной задолженности потребителей, в основном госпредприятий. Видимо, Кириенко Ильфа с Петровым не читал. Там же ясно написано: утром деньги – вечером стулья. В общем, порезвилась кремлевская золотая молодежь, а стране убытков на миллиард долларов. Чубайс в свободное от литературного творчества время как раз и выбивает у МВФ для стабилизации рубля примерно такую же сумму. Слава богу, президент принял Вяхирева и, после недоуменной паузы, кажется, понял, что без Газпрома, как говорится, «скучно дома – ни помыться, ни поесть!».

Кстати, я уверен, свои знаменитые паузы Борис Ельцин держит именно в те минуты, когда мечтает о внеочередном отпуске. Я хорошо представляю себе это состояние: смотришь из окна кремлевского кабинета на пыльную Москву и видишь теплые воды Черного моря или рыбные затоны правительственного Подмосковья. А тут, как назло, шахтеры касками стучат, работяги Транссиб перекрывают, Православная церковь царские кости не признает, Дума импичмент затевает, НАТО на Украине обустраивается, рубль валится… И надо еще каждую неделю по радио обращаться к оборзевшим от демократии и недоедания «дорогим россиянам», намекать депутатам на возможность танкового разрешения противоречий между исполнительной и законодательной властями, объяснять другу Биллу, что ситуация держится под контролем, регулярно заявлять о своем нежелании баллотироваться в двухтысячном году и окорачивать тех, кто в этом самом году баллотироваться собирается… Рехнешься от таких нагрузок! Как хочется, наверное, в такие минуты махнуть на все рукой, оставить на хозяйстве дочь-помощницу и дернуть в отпуск, прихватив с собой, конечно, ядерный чемоданчик. А еще, наверное, президенту в такие минуты очень хочется, чтобы шапка Мономаха стала вдруг шапкой-невидимкой: нахлобучил – и оторвался, исчез, улетел…

Но избирателям хочется этого еще больше!

Идешь спокойно по улице – и вдруг голос жалобный: «Сами мы не местные… Дом сгорел… Вещи украли… Дети голодуют…» Поднимаешь глаза и видишь здоровенного несвежего мужика, протягивающего в мольбе немытые руки. Есть, разумеется, люди, у которых на самом деле и дом сгорел, и вещи украли… Есть беженцы – жертвы суверенитетомании. Но ко мне почему-то обычно привязываются те, кому не для детишек голодных деньги нужны, а для того, чтобы спасти организм от похмельной лихоманки. Спасти на несколько часов – а потом снова караулить под гастрономом прохожего с лицом подобрее и кошельком потолще.

Президент Ельцин и российское правительство уже давно напоминают мне подобных подгастрономных попрошаек. Полагаю, в глазах так называемых цивилизованных стран мы и выглядим опустившимися, немытыми побирушками. Вспомните, уж скоро десять лет, как вся страна периодически замирает, гадая: «Дадут или не дадут?» В центре всеобщего внимания главные выпрашиватели – сначала Гайдар, а теперь Чубайс – с их осточертевшими рассуждениями о кровной заинтересованности в процветании новой России. Хотя по сути смысл их аргументации очень напоминает знаменитую уловку беспризорников двадцатых годов: «Дяденька, дай Христа ради “лимон”, не то в глаз плюну, а у меня сифилис…»