Ермолка под тюрбаном - Зиновий Зиник

«Кто-кто?»

«Семейство Манич», — повторил официант. Этот молодой человек, как оказалось, хорошо знаком с семейством Манич. Это одно из старинных семейств Ульцина, владельцы целого квартала в нижнем городе. Он подтвердил, что поколение за поколением семейство Манич следит за усыпальницей Шабтая Цви. Но посторонние не допускаются. Сам он — ближайший друг одного из сыновей этого семейства. Они знают друг друга с детства. Как друг семейства он, конечно же, знает о гробнице Шабтая Цви. Но даже ему не удалось проникнуть в это святилище и увидеть усыпальницу с саркофагом. Это значит, решил я, что семья Манич — из тех самых саббатианцев. Официант стал объяснять мне, как найти этот квартал в нижнем городе. «Тюрбе» (то есть гробница или усыпальница) должна быть в одном из дворов группы домов, за магазинчиком товаров из пластика, рядом с лавкой скобяных товаров, через дверь от лавки штор и занавесок. Все эти магазины тоже принадлежат семейству Манич, в Новом городе, на площади рядом с кафе «Пирамида». (В Остию к Асаркану нужно было ехать от метро «Пирамида».) Он даже нарисовал небольшой план района на обрывке ресторанного счета и сказал, что он с детства помнит красную калитку входа в таинственный дом с усыпальницей.

История эта звучала крайне убедительно, но из талмудов о Шабтае Цви, изученных мной, я понял, что никто толком не знает, в каком из городов он похоронен — в Ульцине или албанском Берате (Арнауте). Одна из гипотез — плагиат, опять же с христианского мифа о смерти и воскрешении Спасителя. Тело умершего Шабтая было оставлено в одной из прибрежных пещер рядом с крепостью. Через три дня, когда пещеру посетили его верные ученики, тело Шабтая исчезло. Или вознеслось на небо, или воскресло, чтобы тайно продолжать благородное мессианское дело по спасению человечества в новом обличии. Собственно, в том же духе интерпретировали и переход Шабтая в мусульманство: как каббалистический уход во тьму неизведанного — спасение через мистическую бездну к звездам. Или это была клиническая смерть?

Вокруг Ульцина, похожего своими отрогами на побережье Гурзуфа (или все-таки Феодосии?), есть пара бухт с пещерами. Тот же официант, раскрывший нам секрет усыпальницы Шабтая в нижнем городе, подсказал нам местоположение одной из этих бухт. Городской пляж для плебса, а там, в отдаленной бухте, купаются только знатоки этих мест. (Моя жена любит плавать. Я плавать избегаю — с тех пор как чуть не утонул, попав в подводное течение на пляже в Корсике.) Короче, нам было что разведать на следующий день.

Веру во второе пришествие Шабтая Цви можно понимать в саббатианском духе, следуя каббалисту Натану из Газы, как временное «устранение» из земной сферы бытия. Но в конечном счете это была вера в бессмертие Спасителя. Вера в собственное бессмертие не излечивалась атеизмом, о чем свидетельствуют бесконечные попытки пережить и преодолеть состояние смерти якобы научными методами. Естествоиспытателями считали себя даже энтузиасты спиритуализма в викторианской Англии, как и теософы из школы мадам Блаватской, и те, кто верил в воскрешение предков, как мистический коммунист Николай Федоров; или последователи идей заморозки на многие столетия или перемещения человеческой психики-души как электронной программы в виртуальной реальности. К середине девятнадцатого столетия мистика стала наукой — ей занимались все: от Дизраэли и Дарвина до Конан Дойля и поэта Йетса, Герберта Уэлса и Максима Горького. В книге знакомого мне эссеиста и историка Джона Грэя «Бессмертная комиссия»[5] описана, в частности, и теория евгеники — то есть отбора самой совершенной человеческой породы путем создания условий для рождения спасителя, мессии. Джеральд Бальфур, брат Артура Бальфура — бывшего премьер-министра Великобритании (чья Декларация привела к созданию государства Израиль — сам Артур Бальфур был президентом общества спиритуалистов), верил в рождение дитя-мессии. Его круг соратников был убежден, что мессия уже появился на свет: это был ребенок Джеральда Бальфура и знаменитой валлийской феминистки-суфражистки, которая занималась сеансами автоматической диктовки (через посредство потусторонних сил). Ребенок этот вырос, изучал философию в Кембридже, вошел в мир политики и работал в разведке вместе с Кимом Филби. В один прекрасный момент он неожиданно подал в отставку и стал католическим монахом. Каковым и оставался до конца жизни. Своего рода верой в бессмертие продиктованы и социальные утопии, в частности коммунизм. Недаром Герберт Уэллс направил свои стопы в обитель великого мечтателя, Ленина, в Кремль.

Эти европейские идеи, где научное мышление путалось с оккультизмом, повлияли и на «богостроителей» России — Горький и Луначарский, Федоров и Красин были одержимы научными методами по обретению бессмертия. В книге Джона Грэя процитирован диалог между Горьким и Блоком, где Горький утверждал, что в будущем человеку не нужно будет тело, он станет неким вихрем энергии. (Идея не слишком далекая от квантовой механики.) Блоку эта идея показалась смехотворной. Горький занимался телепатией и верил в теории Федорова, где православие соединяется с мессианской верой в воскрешение во плоти, собранной по крупицам, рассеянным по Вселенной. Согласно Федорову, этот каббалистический акт возможен через коллективное душевное усилие людей. То есть роль Бога передана людям, человечеству. Но в концепции богостроителей воскреснут не все, а только лучшие представители человеческого рода, то есть в первую очередь большевики.

Именно в это верил Красин — один из инициаторов «комиссии по бессмертию», то есть комиссии по захоронению Ленина. Сохранились стенограммы его речи, где он прямо утверждает, что наши революционные деятели не умрут — они будут жить в будущих поколениях. Идея ленинского Мавзолея не ограничивалась просто символикой бессмертия. Красин верил в то, что если продержать тело Ленина в более или менее рабочем состоянии достаточно долго, то ученые смогут вернуть его к жизни. Идея эта не выдержала испытания временем, но вполне серьезно воспринималась тогда, когда принималось решение о бальзамировании тела Ленина. Это была эпоха, когда федоровцы, включая Циолковского, выпустили манифест, где один из лозунгов был: «Мертвые всех стран — объединяйтесь!»

Пока я перед сном со стаканом виски в руках изучал эти занимательные истории из книги «Бессмертная комиссия», в соседний с нами номер-квартиру при крепости въехала супружеская пара из России. За стеной гремели кастрюли, шипели сковороды: готовился ужин, чтобы не тратиться на рестораны. На ночь они выставили на улице за дверью своего номера-квартиры раскладную сушилку с выстиранным нижним бельем, чтобы об нее спотыкались прохожие. «Эти албанцы бардак тут развели!» — буркнул проходящий мимо нашего отеля еще один российский турист. Порядок важней закона не только в России. Порой нарушают закон, чтобы поддержать порядок. Иногда вопреки сложившемуся порядку нарушают закон. В России всегда пытаются навести порядок, игнорируя закон, но в результате не добиваются ни порядка, ни соблюдения закона. Утром за завтраком («шведский стол» в огромном ресторанном зале отеля) за столиком рядом эта супружеская пара из России, наши соседи по отелю, пыталась разрешить экзистенциальную дилемму иного рода. Супруг (не тот ли самый, что сравнивал вид из крепости Улькун с Феодосией?) никак не мог решить, пить ли ему с утра кофе или чай.