Тревожит память былую рану - Владимир Колычев

– От кого ты бежал?

– От Егора... Он меня там в салоне поджидал. Вычислил, короче... И повязал... Бил он меня сильно...

– И ты меня сдал?

– Не совсем...

– Что значит, не совсем?

– Ну, не сказал, где ты в Москве живешь... Не знаю, сказал. А чтобы он поверил, показал, где вы под Омском остановились...

– На месте показал?

– Да, ездили туда... Но я-то знал, что вы уже уехали.

– Может, уехали, а может, и нет...

Лайма открыла дверцу шкафа, где у нее находился сейф, вскрыла его, вынула оттуда новенький и дешевый мобильник. Одноразовый вариант – позвонил и уничтожил.

Деревенский Коля отозвался после первого же звонка.

– Как дела, дорогой? – сухо спросила Лайма.

– Да не очень, – буркнул тот.

Язык, похоже, тяжелый, неповоротливый.

– Ты что, пьян? – догадалась Лайма.

– Да чуть-чуть...

– И что за горе заливаешь?

– Да козел тут один. Тебя искал... И Нику... Баба с ним была. Я так понял, ее мамаша... Страшный черт, силища – ну его в пень...

– Что ты ему сказал?

– Ну, все как было... Ника же с тобой сама в Москву захотела...

– Это правильно. Еще что?

– Так это, он когда со своей бабой говорил, сказал, что ты ни в чем не виновата. Ну, в смысле перед законом... И еще в милицию хотели меня затащить, чтобы я против тебя. А шиш им!..

– Дальше что?

– Что-что, уехали они...

– Куда?

– Не знаю... Я в Москву хочу, к тебе, к Нике...

– Позову. Обязательно позову, – соврала Лайма.

Отключив телефон, она передала его Джинну. Пусть уничтожит.

– Ну и что там? – спросил тот.

– Видимо, надо ждать Егора в гости, – в раздумье сказала девушка.

– А ментов?

– Думаю, с этим все в порядке. Что ж я, по-твоему, зря деревенского обхаживала? Он сделал все как надо... И еще сделает, если менты наедут...

– Если бы менты подключились, нас бы еще на пути в Москву дернули. А так спокойно все...

– Не станет Егор связываться с ментами. И Никину мамашу в этом, похоже, убедил...

– Да, они сами вас ищут, – кивнул Леон. – Без ментов... Если бы их подключили, меня бы сразу повязали...

– Хватило того, что тебя Егор повязал! – зыркнула на него Лайма.

– Так это, не хотел связываться с ним, потому побежал, – сник под ее взглядом парень. – Надо было самому за горло его брать...

– Так в чем же дело?.. Облажался ты, Леон.

– Да знаю... Сам же с повинной пришел... Егор сказал, что мне ноги делать надо... Ну, говорит, предал тебя, ты не простишь...

– Правильно сказал. Зачем пришел?

– А как я мог не прийти? – изобразил недоумение Леон. – Ты же мой босс! Я должен был тебя предупредить!

– О чем?

– О том, что Егор за тобой идет.

– Это ты, конечно, правильно сделал, – хищно усмехнулась девушка. – Но вернулся ты не только за этим. Хорошо тебе со мной: работа не пыльная, кормят вкусно и вдоволь... Или нет?

– Да при чем здесь это?.. Но ты, Лайма, по-любому прости!

Леон согнул ноги в коленях, но ниц перед ней не пал. Лайма молча достала из сейфа «Вальтер», с угрожающим спокойствием накрутила на ствол глушитель. Только тогда Леон и бухнулся перед ней на колени.

– Лайма, гадом буду! Я больше никогда, ни за что!

– Ты предал меня.

Лайма навела на парня пистолет. Целилась в грудь, да так, чтобы выпушенная пуля застряла в теле: тогда кровь не заляпает ковер и стены. А Джинн приберется – труп вывезет, зароет его в лесу. Ему не привыкать. К тому же расправа над Леоном станет хорошим для него уроком... Пусть она ведет себя, как шлюха, но при этом ей подвластны человеческие судьбы. Она может и ломать их, и просто стирать вчистую. И Джинн должен трепетать перед своим боссом, чтобы неповадно было мнить себя равным ему...

– Лайма, не убивай! – зажмурился от предсмертного ужаса Леон.

Мольбы о пощаде никогда не трогали ее. Но руку с пистолетом неожиданно повело вниз.

– Я подумаю, – недовольно скривилась хозяйка дома.

Ей не нравилось собственное поведение. Но она попыталась оправдать себя тем, что не до конца расспросила Леона.

– Почему Егор тебя отпустил?

– Он думал, что я к тебе не вернусь...

– А ты думал, что можешь уцелеть, вернувшись ко мне?

– Я надеялся на это...

И Егор надеялся, что Лайма пощадит его. И ведь надежды эти оправдались. Она могла убить его тогда, в поезде... Тогда почему он до сих пор жив? Что это с ней?

– Как ты оказался в Москве?

– Егор у меня все забрал. Даже штаны снял... Ну, джинсы я нашел, вернулся в Новосибирск, забрал в прокате документы, карточка там была... Короче, купил билет на самолет и сюда...

– Штаны говоришь, снял?

– Да.

– И я с тебя сниму... Вернее, сам снимешь... Ну, чего ждешь?

– Зачем?

Лайма подошла к музыкальному центру, выдернула из него тонкий упругий шнур, из которого могли получиться отличные розги, протянула его Джинну.

Леон все понял, снял штаны, лег на диван животом вниз. Джинн его не щадил – лупил по заднице с такой силой, что лопалась кожа. И сам Леон орал от боли, как резанный...

Лайма наблюдала за экзекуцией и презрительно кривила губы. Она осуждала саму себя. Зачем устроила этот балаган? Почему не пристрелила Леона?.. Что это происходит с ней? Почему она изменяет своей привычке убивать? Что с ней не ладно?

Ветерок дул со стороны лесопарка, поэтому навевал свежесть и аромат зеленой листвы. А где-то рядом шумела большая дорога, но вонь выхлопных газов оставалась в стороне. Чисто во дворе, дышится легко, спокойно. И сам дом вызывает симпатию. Кодовый замок, опрятная бабушка-консьержка, в подъезде светло и свежо после влажной уборки. И квартира хороша – две комнаты, ремонт в евростиле, сплит-системы, жидкокристаллический телевизор, модная мебель, добротные синтетические паласы на полах, на кухне полный порядок...

Егор хорошо помнил, как, сбежав из детдома, впервые оказался в Москве. Одиннадцать лет ему тогда было, но то, как встретила его столица, врезалось в память навсегда. Дальний перрон, лужа мочи под ногами, привокзальная шпана перед глазами – грязные, уродливые оборванцы. А он весь такой чистенький, а сигарету как благородно держит, двумя пальцами... Это потом он уже подружился с теми пацанами, но сначала его ткнули носом в чей-то плевок. И некому было заступиться за него, пригреть, утешить. А кому нужны отбросы общества? Выживешь – хорошо, подохнешь – черт с тобой...