В плену Зверя - Виктория Вестич

– Как ты узнала про папку?

– От Жанны. Она сказала, что сама хотела ее выкрасть, но испугалась, что ты убьешь ее раньше. Сказала, что если у меня получится ее взять, она сведет меня с человеком, который поможет мне скрыться. И я… пришла, а ты там… это был мой единственный шанс.

– Быстро же ты оправилась от увиденного. Трахалась, как в последний раз, – усмехнулся Дамир и покачал головой, не скрывая своего недоверия.

– Если хочешь, проверь звонки. Все так, как я говорю.

– Проверю, не сомневайся.

– Почему именно Карина? – не выдержав, спросила я.

– Сказать? – поинтересовался Дамир, сощурившись, а после продолжил, – Потому что тот человек считает ее своим информатором. Если среди моих людей есть предатель, он бы точно доложил о том, что я прикончил важного для него человека. Поэтому это шоу мы не разыгрывали у всех на виду, а в месте, о котором мало кто подозревает. Да и… Ей я точно доверяю больше, чем тебе. Нас с ней связывает кое-что общее. На тот момент на участке находилось всего 5 моих людей – самых важных, самых доверенных. Их я проверял на вшивость. Тебя не учел только.

– Ты ведь сказал, что подозреваешь меня. Почему тогда сейчас все это рассказываешь?

– Потому что этого ты никому не расскажешь. Ты вообще больше ничего никому не расскажешь.

По спине побежали мурашки от его холодного мрачного взгляда и я едва сдержала всхлип. Только опустила голову и постаралась удержать закипевшие слезы.

– Ты ведь даже не знаешь, что было в этой папке, так? Не знаешь, – покачал головой Зверь, ответив вместо меня, – даже если и открывала, все равно ничего не поняла: кто все эти люди и как это связано со мной. Помнишь код от сейфа?

Я непонимающе посмотрела в глаза Дамира.

– Назови-ка его.

– Триста тридцать один, пятьсот пять, – помедлив, ответила я.

– Неправильно, малышка. Тридцать три, пятнадцать, ноль пять. Тридцать три было моей матери, пятнадцать – моему старшему брату и пять – младшей сестре, когда человек, которому ты отдала папку, убил их.

С потрясенным молчанием я смотрела на Зверя.

– Не просто убил, а вдоволь поиздевался над всеми ними перед смертью, – продолжил глухо Дамир, глядя мимо меня, – Мой отец не мог их защитить – его убили еще до рождения Эсфирь. Я остался жив лишь чудом: уехал в тот момент вместе с дедом. В этой папке был компромат на того человека. Его кличка Змей.

Я закрыла рот ладонью, с ужасом глядя на мужчину.

– Я… Дамир, я не знала… – выдохнула, подаваясь вперед. Что же я наделала…

– Теперь знаешь – и что это изменило? – полоснул он по мне суровым взглядом.

– Я бы никогда не отдала эту папку ему, если бы знала, что это. Я… боялась за себя.

– У тебя были причины меня бояться? Каждый раз я говорю тебе: не бойся, Марина, я тебя защищу. И я доказываю это делом! А тебе стоит услышать слово, одно слово, измазывающее меня в грязи, и ты веришь ему сразу и безоговорочно. Сначала был яд, теперь ты играешь на стороне моего врага. А что будет дальше, Марина?

– Я…

Зверь сократил расстояние между нами за долю секунды. Просто поднялся, отшвырнул стул в стену и оказался рядом в два шага. Его глаза полыхали бешенством, когда он схватил меня за горло и прошипел на ухо:

– Удавить бы тебя, суку. Голыми руками, дрянь, и забыть о том, что ты вообще существовала. Никто не станет тебя искать, а захочет – не найдет.

Он смотрел в мои глаза взглядом, полным темной ненависти, но впервые я увидела в них то, что всегда старалась не замечать – глухую боль, с которой он живет всю жизнь, которую надежно прячет глубоко внутри, не показывая никому.

– Удави, – тихо выдохнула я, положив ладони на его руки, сжимающие мою шею, – за все, что я сделала. Ты будешь прав.

Мучительно долгое молчание. Я не сопротивлялась. Если он решит убить меня прямо здесь, даже звука не издам.

Зверь отпустил меня, отшвырнул назад на постель, и хмыкнул:

– Собирай свои манатки и спускайся вниз. Тебя ждет машина. Разговаривать с тобой будем дома.

Он развернулся на пятках и вышел из палаты, а я закрыла лицо ладонями и сползла ниже. Господи боже, что же я наделала…

Он знал, что сейчас сорвется. Просто сорвется и натворит что-нибудь плохое, о чем потом жутко пожалеет. Хорошо, что он успел поговорить с врачом до того, как зашел в палату Марины. Потому что сейчас хотелось оторвать кому-нибудь башку или расколошматить до состояния каши чье-то лицо, настолько сильный гнев кипел внутри. Нужно было выпустить пар, немедленно. И ринг прекрасно помог.

– Ты сегодня лютуешь, – с опаской протянул его тренер, проводив уважительным взглядом третьего бойца за вечер, которого унесли с ринга после безжалостной драки и нокаута.

Зверь ничего не ответил. Сейчас пелена ярости застилала глаза и он готов был разорвать на куски любого, кто имел несчастье оказаться по другую сторону гексагона. Змей не повелся на их шоу. С того момента, как Карина согласилась втереться к нему в доверие и сделать вид, что она работает на него, все шло гладко. Да, пару раз пришлось скормить ему правдивую информацию, чтобы девчонка завоевала его доверие. И в этот день все тоже шло просто идеально до какого-то момента.

Каким-то образом Змей понял, что готовится обманка? Иначе почему именно в этот момент уговорил Жанну надавить на сестру? Марина пришла вовремя, увидела самое важное, а дальше уже не мыслила рационально – слишком была напугана. А Дамир не сомневался, что Жанна действовала как раз в интересах Змея. Уж очень хорошо ее прятали. А раз Змей до сих пор от нее не избавился, значит, она появится снова. Если только она не перестала быть нужна…

Дамир вернулся домой только глубоким вечером. Измотанный физически и еще более убитый морально. Информация из папки попала в нужные руки, в этом он не сомневался. А это не значило ровно ничего хорошего.

Только он опустился в кресло и налил себе первый попавшийся под руку алкоголь, как в кабинет ввалился Рустем.

– Ты вообще из-за этой бабы с катушек съехал? Она тебя отравить пыталась, предала, а ты ее назад приволок! Ты в своем уме? – Рустем хоть и был правой рукой Зверя, но никогда не позволял себе даже на пару тонов повышать голос. Сейчас же мужчина едва сдерживался, чтобы не орать.

– Рустем, – предупреждающе осадил его Дамир.

– Что «Рустем»? Я, блять, тридцать пять лет уже Рустем! Ты думаешь своей башкой? Она подставила тебя два раза – подставит и третий! Тебе баб что ли мало? Иди выбери, твою мать, любую, и трахай так, как тебе захочется! В твоем клубе вообще любую хватай и раскладывай хоть посреди танцпола – смазливые, фигуристые, что тебе еще надо-то?

– Да нихрена мне не надо! – рявкнул Дамир, с грохотом опуская пустой бокал на стол, – Я ее хочу трахать! Ее – и точка.