Охотница за удачей - Элизабет Хардвиг

Оливия закрыла глаза и лежала неподвижно, говорить с ним ей не хотелось, да и не о чем с ним говорить. Через несколько минут она почувствовала, что он поднял голову, и услышала свое имя, произнесенное шепотом. Согнутая рука и шелковая завеса собственных волос скрывали от нее его лицо. Он накрыл ее простыней и отодвинулся.

Оливия лежала в темноте, не смея шевельнуться. Плакать она не могла. Она лежала рядом с мужчиной, за которого вышла замуж и которого безумно любила. Но чувствовала она себя бесконечно одинокой.

Было уже совсем светло, когда Мэтью проснулся. Он сразу протянул руку в поисках теплого тела Оливии, ибо привык делить с ней постель. Привык? Да он жить без нее не может!

Оливии на месте не оказалось. Он взглянул на часы. Восемь часов. Не может быть! Он никогда так долго не спал. Тем более что сегодня ему лететь в Детройт.

Чувствовал он себя так, словно накануне его долго били. Потянувшись, он заметил на своем плече красные царапины от ногтей Оливии. Он не мог вспомнить, в какой момент это произошло, он вообще мало что помнил о вчерашнем. Он поцеловал ее около двери, а потом полностью утратил над собой контроль. Она выглядела расстроенной и сердилась на него за очередной обман, но все-таки занималась с ним любовью и так яростно, словно дикая кошка. Поймет ли он ее когда-нибудь?

Мэтью выбрался из постели и увидел, что на полу все еще лежит ее платье. Он поднял платье и, ощутив запах духов Оливии, снова захотел ее. Улыбнувшись своей неутомимости, он пошел в ванную комнату. На мраморном столике лежала сложенная записка, адресованная ему. Что за черт?!

— Оливия! — крикнул он. В ответ ни звука. Тишина. Наверное, пошла к отцу. Да, но отец редко встает раньше десяти. Где же она?

Он развернул записку.

«Отец думает, что я улетаю с тобой в Детройт. Я не могу, Мэтью. Мне надо побыть одной и подумать. Очень прошу, не говори ему и, пожалуйста, не пытайся меня искать. Оливия».

Суда по почерку, писала она в большой спешке. Он вошел в ее гардеробную. Здесь следы поспешного отъезда были налицо. На секретере он увидел пустой футляр, в котором он преподнес ей свадебный подарок — золотую цепь.

Цепь. Какой символический подарок он сделал, подумал Мэтью. Кажется, она говорила о ловушке. Ловушка — это брак без любви. И женщина, прикованная цепью к человеку, которого ненавидит. Но цепь она все-таки с собой взяла. Если только не выбросила ее в окно. С нее станется. Он вдруг почувствовал тупую боль под ложечкой. С цепью или без цепи, но она бросила его. Несомненно, временно, из-за Брэда. Но она уехала, и он не знает куда.

Вернувшись в спальню через ванную комнату, он увидел себя в высоком зеркале. А вот тело его она жалует. Его кожа еще хранила ее запах. Он относился к ней как к новому приключению, как к женщине, с которой ему не было скучно. Постоянное желание, которое она вызывала в нем, делало глупыми все слова, попытайся он описать свою глубинную потребность в ней. Он потерпел поражение. Она доказала это своим отъездом. Интрига не ее жанр. Раз она уехала, их браку пришел конец, независимо от контракта.

Между прочим, их брак с самого начала не был настоящим. Мэтью схватил бритву и начал бриться. Есть каналы, по которым он может выяснить, куда она направилась. Но, черт возьми, он до этого не унизится. Если ей нужно время подумать, пусть думает. Он не намерен бегать за ней. Не его стиль. Уж лучше он побудет без нее.

Всю дорогу в аэропорт его поддерживала эта решимость. Личный самолет ждал его у ангара. Дело в Детройте предстояло серьезное. Но, пока он пробирался сквозь скопление людей в здании аэропорта, держа в руке портфель, в мозгу его билось только одно слово — неудачник.

Оливия не охотилась за его деньгами не потому, что у нее богатый отец. Будь она всего лишь оператором береговой охраны, она и тогда не стала бы домогаться его из-за денег. За то короткое время, что они вместе, он убедился в ее смелости и честности, узнал, какая она страстная и великодушная. Она так глубоко проникала в его душу, что ему становилось больно. Ни одну женщину до нее он не пускал к себе в душу. Мэтью остановился возле билетной кассы, достал из кармана записку, разгладил ее и прочитал еще раз.

«Почему ты женился на мне?» — спросила она вчера вечером. Он говорил что-то о ее отце, но его женитьба на Олли мало была связана с Брэдом Шеллом. Как-то он назвал ей в качестве причины собственную скуку. Но и это было далеко не так, тем более что Оливия здорово выбила его из привычной жизненной колеи.

Почему же он женился на ней?

Какой-то малыш налетел на него, и молодая мать смущенно извинилась, а он, Мэтью, все продолжал стоять как изваяние. А что, если он влюбился в Оливию? И не хочет признаться даже себе, потому что всегда избегал этого как чумы?

Он никогда ни в кого не влюблялся. Во-первых, слишком много приходилось работать, да и его циничное отношение к женщинам не допускало такой возможности. Вот только во время шторма он услышал из динамика на яхте женский голос, который привел его в далекий городок Лабрадора, где он нашел темно-рыжую красавицу, которая разбередила его сердце.

Он не влюбился в нее, конечно нет. К этому он еще не готов. И никогда не будет. Но в определенном смысле, пусть низменном, она стала его женщиной. Он неравнодушен к ней. Настолько неравнодушен, что не может улететь в Детройт.

Он бросился к ближайшему телефону-автомату и набрал номер.

Через час он летел на север, в Вермонт. Ему удалось выяснить, что Оливия купила билет до Уотервилла. Должно быть, она направилась в лесной домик. Он еще в прошлый раз понял, что ей очень понравилось его убежище. Мэтью морщился, вспоминая три дня, проведенные в лесном домике сразу после свадьбы. Ему во что бы то ни стало захотелось доказать самому себе, что он в состоянии контролировать себя в ее присутствии. Да, а в результате пришлось уверять Оливию, что у него нет постоянной любовницы в Манхэттене. Умный ход, Мэтью, ничего не скажешь. Обхитрил сам себя. Единственное место, где ты был с нею честным, это постель. Тело его говорило на том языке, которым сам он не владел.

Неудивительно, что она возненавидела его. Он скрыл от нее, что богат, что пригласил к отцу Джеффа Роули, скрывал от нее свои чувства, называя их сексом. Теперь она уверена, что у него нет никаких чувств. А это не так. Чувства у него есть в избытке, только сжаты в тугой комок где-то под ложечкой.

Оливия не обрадуется, увидев его. Не стала бы она играть в прятки. У нее все серьезно.

А что он ей скажет? Ты для меня много значишь? Очень романтично! Танкеры, корпорации и сотрудники тоже много значат для него. Или сказать: ты затронула меня за живое? Романтично, как дохлый дикобраз.

Сейчас бы ему какого-нибудь графомана, желательно с уклоном в поэзию. Нетерпеливо вздыхая, Мэтью сунул нос в бумаги, достав их из портфеля. Когда найдет, тогда и сообразит, что сказать.

В Уотервилле он выяснил, что Оливия взяла напрокат джип. Значит, она действительно направилась в его лесное убежище.