Две дамы и апельсиновый джем - Анна Викторовна Дашевская

и констебль Мерфи неторопливо шли по Томас-стрит, дошли до угла и повернули налево, к аббатству. Строго говоря, братство Псов Единого аббатством называть не стоило бы, возглавлял его не настоятель, а приор, но так уж повелось. Привыкли в городе за тысячу лет к этому наименованию. Маршрут был давно и хорошо знаком обоим, никаких неожиданных неприятностей на нём сроду не водилось. И то сказать, какие неожиданности возле святого места? Братья-доминиканцы* устав свой, и весьма суровый, блюдут строго, здесь кто попало в непотребном виде не бродит…

Впрочем, хотя и не ожидали стражники никаких эксцессов, а по сторонам смотрели и прислушивались внимательно.

Странный звук услышал О’Хара, не то писк, не то мяуканье, и шёл этот звук от ограды, точнее говоря – от калитки, через которую братья выходили в город, чтобы пополнить припасы.

– Слышишь? – спросил он у Мерфи.

– Котёнок? – предположил тот. – Собака? Надо посмотреть.

Нет, это был не котёнок…

На приступочке у калитки, прикрытая от солнечных лучей ветвями цветущего шиповника, стояла резная деревянная колыбель, а в ней кряхтел и попискивал младенец. Надо признаться, стражники не сразу поняли, что произошло.

– Мать, небось, в аббатство пошла? – неуверенно предположил Мерфи.

– Женщин к Псам Единого не пускают, – покачал головой сержант. – Да и потом, в любом случае в эту калитку не может войти посторонний, потому как она выводит практически в самый клуатр**. Для тех, кто продукты привозит или за утешением к братьям является, есть парадные ворота, со стороны реки.

– Так куда ж она делась?

– Давай подождём, у неё самой и спросим, – предложил О’Хара. – Вот что. Ты садись вот тут, рядышком, и жди. А я пойду, спрошу в аббатстве, не знают ли они чего.

Пока он дошёл до главного входа, пока переговорил с дежурившим у ворот послушником, пока вернулся назад в переулок, прошло минут двадцать, а то и побольше. Во всяком случае, колокол на башне отбил один удар, половину двенадцатого.

Мэрфи вытащил младенца из колыбели и довольно сноровисто укачивал; дитя перестало хныкать и вроде бы задремало.

– Покормить бы её, – сказал констебль озабоченно. – Перепеленывать пока не надо, но, чувствую, это не надолго.

– Её? – выцепил из сказанного О’Хара.

– Ну да. Это девочка. Определить, знаете ли, несложно… Что сказали в аббатстве?

– Никого из посторонних у них нет и сегодня не было, – сержант потёр затылок. – Похоже, что матери мы здесь не дождёмся. Надо возвращаться в стражу и… Тьма, да хоть кормилицу какую найти!

Какое-то время весь наличный состав городской стражи Слайго занимался исключительно найдёнышем: один из констеблей вспомнил, что его соседка неделю назад родила и побежал договариваться насчёт молока, другой притащил из дому пару простыней для пелёнок… Мэрфи вдумчиво обследовал колыбель, поковырял пальцем резьбу и заявил:

– Герб тут вырезан, но незнакомый. Вообще не похож ни на один из наших, эринских. Полумесяц рогами вверх, две звезды и стрела…

– Думаешь, это имеет какое-то отношение к её матери? – скептически спросил О’Хара.

– К матери, к отцу, к любой родне – когда-то же она вырастет и захочет узнать, откуда родом? Ауру нам сравнивать не с чем, а герб – вот он.

Появившийся глава городской стражи, майор Финнеган, начальственным рыком прекратил это коловращение:

– У вас что, работы нет? Служба стоит, дежурство в городе не ведётся! Макграт, Ньюдженс – патрулировать! Бреннан, отправляйся к мэру и сообщи о находке. Мэрфи, ты до конца дня работаешь за столом, разбираешь старые дела и присматриваешь за малышкой.

– А я? – осведомился О’Хара.

– А ты идешь в дом Теда Нилона и изучаешь обстоятельства его смерти. Док Мартин считает её подозрительной…

_____________________________________

*  Domini Canes – Псы Господни (лат.).

**Клуа́тр (от лат. claustrum – закрытое, ограждённое место) – окружённый стенами квадратный или прямоугольный в плане внутренний двор, примыкающий к комплексу зданий средневекового монастыря или церкви. Служил нуждам клира и монашеской братии и был недоступен для мирян.

* * *

Выслушав историю, рассказанную подполковником, люнденвикские гости помолчали, потом Крис спросил:

– Значит, была колыбель?

– Да.

– И куда она делась?

– Мы передали её вместе с ребенком в приют.

– В какой?

О’Хара усмехнулся:

– В Зелёном Эрине и по сей день один-единственный приют, куда попадают дети, потерявшие родных. Подкидышей у нас не бывает, не принято: даже если родителей и прочих близких не стало, всегда есть соседи, друзья, хорошие знакомые, которые ребёнка примут в дом и воспитают. А государство им поможет, разумеется… Приют при монастыре святой Варвары, это здесь, в Дублине.

– Адрес дадите?

– Майор О’Мэлли вас проводит. Но это уже завтра, сами понимаете: двери приюта закрываются ровно в шесть вечера, а сейчас… – он глянул на часы. – Ну вот, уже девять. Можете быть свободны, господа!

Они вышли из кабинета, и майор поинтересовался:

– Судя по вещам, в гостинице вы ещё не были?

В ответ напарники молча помотали головами. Начала сказываться усталость долгого дня…

– Честно говоря, мы даже не знаем, что нам забронировали… – добавил Стэмфорд.

– Вот что, – решительно заявил О’Мэлли. – Ну его к Тёмному, этот отель. Идём ко мне, тут недалеко: дом большой, комнат полно, жена на ужин рагу приготовила… А то пока поселитесь, пока найдёте, где поесть – вы с ног свалитесь.

– Ну-у… – протянул Крис.

– Спасибо, Киф, отличная идея, – сказал Стэмфорд. – Мы с удовольствием.

Идти действительно было недалеко, два квартала до реки и ещё чуть-чуть направо. Дом, и в самом деле большой, был окружён садом. Наверное, летом в нём было волшебно, но сейчас, в конце декабря, чёрные ветки деревьев и кустов рисовали на фоне насыпавшегося снега фантастические картинки.

По дорожке, выложенной булыжниками, Киф провёл молодых людей к двери, распахнул её и от порога прокричал:

– Встречай, жена, я гостей привёл!

Хозяйка дома уже спешила навстречу, вытирая руки краем белого фартука. Выглядела миссис О’Мэлли до того уютно, что Крис засмотрелся и очнулся