Леди, которая слишком много знала - Томасин Раппольд
Шрифт:
Интервал:
Лэнден наклонился к ней, но она остановила его, приложив ладонь к груди.
— Прекрати сейчас же и открой коробочку.
Он отдёрнул руку, сдаваясь.
— Ладно, ты победила. — Лэнден открыл коробочку и снял с бархатной подложки серебряную цепочку.
— Это медальон, — сказала Джиа, выпрямляясь. — Святой Христофор.
Держа медальон в руке, Лэнден внимательно осмотрел выгравированное изображение.
— Святой Христофор… покровитель путешественников.
— Надев его, ты будешь защищён. — Джиа склонила голову набок. — Ты ведь наденешь его, правда?
Лэнден кивнул, взгляд его потеплел и стал мягче.
— Да. — Он надел медальон. Тот мерцал в свете лампы на его широкой груди, и Джиа улыбнулась, наслаждаясь эффектом.
— Спасибо. — Он смотрел на неё с нежностью, о которой Джиа и не подозревала. Сердце её сжалось.
— Пожалуйста.
Его взгляд скользнул вниз по её телу, и голос стал более глубоким.
— А теперь иди сюда. У меня есть кое-что и для тебя.
***
Джиа взглянула на часы на каминной полке.
— Уже почти полночь, — сказала она. — Почти наступил твой день рождения.
— Вообще-то я родился в два часа ночи.
Её мысли вернулись к собственному дню рождения — последнему, который она или кто-либо ещё когда-либо отмечали. Она потеряла братьев и сама чуть не умерла в тот самый день, в тот час, когда родилась. Это жуткое совпадение всегда мучило её. С того ужасного дня её день рождения стал для неё только днём скорби о смерти братьев, и ничем большим.
Джиа оттолкнула тёмные воспоминания о прошлом и вернулась к настоящему.
— В два часа ночи. Неудобно.
— Я был крупным ребенком. Весил почти десять фунтов (прим. — около 4,5 кг).
Он гордо улыбнулся, словно ставя себе в заслугу это достижение.
— О, боже, — сказала Джиа, широко раскрыв глаза. — Бедная твоя мама.
Улыбка Лэндена потускнела, он отвёл глаза.
Выражение его лица должно было бы предостеречь Джиа от дальнейших вопросов, но ей хотелось узнать больше о женщине, о которой он никогда не говорил.
— Расскажи мне о ней, — попросила Джиа.
Он повернулся к ней лицом.
— Что ты слышала о ней?
Воспоминания о мрачных словах Клары эхом отдались в ушах Джиа.
Упокой Господь её несчастную душу.
Джиа покачала головой.
— Честно говоря, я ничего не слышала о ней, — призналась она. — Именно поэтому я и хочу, чтобы ты сам рассказал мне о ней.
— Она была больна. — Лэнден провёл рукой по волосам. — Душевно больна.
Он пристально наблюдал за Джиа, словно оценивая её реакцию.
— О, — пробормотала она, не в силах скрыть изумления.
— Сколько я себя помню, она всегда вела себя странно. Спокойная и безмятежная в одно мгновение, и беспокойная и агрессивная — в следующее.
— Должно быть, тебе было нелегко.
Он нахмурился.
— И отцу тоже. Мне говорили, что они долгое время жили счастливо. До того, как всё изменилось. До того, как она начала слышать эти проклятые голоса.
— Голоса?
— В своей голове, — сказал он, постучав себя по виску. — Голоса, которые приказывали ей что-нибудь сделать.
Джиа с трудом сглотнула.
— Что сделать?
— Иррациональные вещи, странные вещи, жестокие вещи.
— Какой ужас.
У Джиа защемило сердце, когда она представила себе его детство, представила себе, каково это — расти в семье с душевнобольной матерью. Расти, пытаясь найти хоть какой-то смысл в том, что и так трудно понять. В обществе наверняка был скандал. Оно не слишком терпимо относилось к душевнобольным, и на какое-то мгновение Джиа стало жаль своих родителей, осознавших, что их дочь сошла с ума.
Её сердце замерло. Что подумает Лэнден, если узнает её тайну? Если она расскажет ему о своих видениях? Ему будто придётся вернуться в своё прошлое. От этой мысли у неё по спине пробежал холодок.
— Несмотря на всё это, мой отец любил её. Он никогда не переставал надеяться на её выздоровление.
— Это было замечательно.
— Это было глупо.
Она вздрогнула от его внезапной враждебности.
— Он должен был принять её состояние. — Лэнден ударил себя кулаком в грудь. — Помочь мне, совсем ещё ребёнку, принять её состояние. — Его тёмные глаза остекленели от гнева. — Она повесилась.
У Джиа перехватило дыхание.
Он покачал головой.
— Мой отец никогда не говорил мне прямо, что она покончила с собой, но я слышал перешёптывания прислуги. Мне тогда было девять лет, и я не хотел в это верить. Я никогда не спрашивал его, но спустя много лет тётя Клара подтвердила, что так оно и было.
— Мне очень жаль.
— Моя мать покончила со своей жизнью, наплевав на нас с отцом.
— О, я уверена, что это неправда.
— Она ушла от нас. Ни предупреждения, ни прощания. Ничего.
Джиа уставилась на него, не зная, что сказать.
— Я никогда не прощу ей этого.
— Она была больна.
— Да. Но почему-то, напоминая себе об этом, я всё равно злюсь.
Джиа сморгнула нахлынувшие эмоции.
— Некоторые говорят, что психические заболевания передаются по наследству.
Она удивлённо взглянула на него.
— Ты этого боишься?
— А разве не стоит? — Лэнден глубоко вздохнул, и напряжение покинуло его лицо. — Я боюсь не за себя.
Она предположила, что он имеет в виду брата и сестру, но потом вспомнила, что общим у них был только отец.
— Боишься за своих детей?
— Да.
И пусть Джиа боялась услышать ответ, но всё равно спросила:
— Так вот почему ты так долго избегал брака?
— Да, это было одной из причин. Я узнал правду о своей матери только после того, как Изобель разорвала нашу помолвку, — сказал он. — Но сложившаяся ситуация между нами не оставила мне выбора.
Он пожал плечами.
— Не то чтобы мне тогда было не наплевать.
Джиа кивнула, опустив глаза перед лицом его горечи. Ей было стыдно.
— Но я счёл справедливым сказать тебе об этом сейчас, — сказал Лэнден. — О том, что есть вероятность. Риск.
Его искренний страх за детей, его откровенная честность глубоко тронули её. Джиа с трудом сглотнула, внезапно осознав, как много она ему навязала своим обманом.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!