Клуб смертельных развлечений - Фридрих Незнанский

— Я сама давно подумываю о… — Она сжала кулаки, согнула руки в локтях и резко дернула к себе. — С каким-нибудь клиентом. А то какие мы, к черту, проститутки, когда бегаем от клиентов и только жрем и пьем за их счет!

— Когда-нибудь можно и по голове схлопотать, — вставила Лора.

— Вполне. Так не лучше ли доводить всю игру до натурального конца?

— Ты хочешь сказать: спать с этой шушерой?

— Вот именно. Почему бы и нет? Сама говоришь, что «крутит». А они тоже люди. — Светлана достала из портсигара сигарету, предложила подруге. Они закурили. — Ты когда со своим последний раз? — вдруг поинтересовалась она.

Лариса пожала плечами, выпустила в потолок тонкую струю дыма.

— Не помню уже, — наконец призналась она.

— Я тоже. Так что для себя я уже твердо решила: вкушу этот плод, с меня не убудет.

И дальше Светлана выложила подруге свой план. В нем была та изюминка, о которой сама Лариса давно уже подумывала, но не решалась с кем бы то ни было заговорить. Светлана, казалось, предусмотрела все, даже как обмануть бдительность наблюдавших за ними во время выходов контролеров… Спустя неделю они вышли «в народ» вдвоем. Не прошло и часа, как подцепили молодого мужичка, который был уже навеселе, и предложили свои услуги.

— А не много ли для меня две сразу-то? — засомневался было тот.

Светлана хихикнула:

— Да на сколько хватит!

Мужичок понятливо подмигнул ей, а она кивнула в сторону киосков, выстроившихся перед Ленинградским вокзалом. Время было уже позднее, и людей на платформе и у киосков не было.

— Идем?

— Ну, девчонки, уговорили! — клиент хмыкнул и бодро зашагал за подругами.

Контролер, крутившийся неподалеку, лишь скосил глаза в их сторону. Но поскольку они были вдвоем, а мужчина всего один, видимо, посчитал, что ничего страшного в том нет. На это Светлана и рассчитывала. Обойдя крайний дальний киоск, примыкавший, как и остальные, почти вплотную к глухой стене, подруги сперва растерялись. Одно дело мечтать, совсем другое — реальность. Но клиент оказался куда более проворным и деловитым, чем казался поначалу. Чуть выше среднего роста, довольно прилично одетый, а главное — от него не разило перегаром, как от большинства других. Так, всего лишь легкий запашок. И лет ему было не больше тридцати. В самом соку, как подумала Лора.

— Принимай стойку, что ли, — первым предложил он, подталкивая Светлану к забору и поворачивая ее спиной к себе.

Она уперлась руками в стену. Мужичок, уже пристроившийся сзади, одним движением задрал ей юбку на спину. В темноте призывно забелел кругленький Светланин зад. Лора зажмурила глаза, все еще не веря в то, что происходит. А когда открыла их, клиент, вцепившись руками в бока подруги, старательно окучивал ее. У Лоры расширились глаза, она впилась взглядом в Светланино лицо. Та кусала губы и тихо стонала. И Лора непроизвольно начала ей подражать, уже смутно сознавая, что и сама заводится. Под конец мужичок шумно выдохнул. Светлана вскрикнула и затрясла головой. Ее глаза светились торжеством победителя.

Будучи народным избранником, Петр Афанасьевич Егоров впервые непосредственно столкнулся с самыми низами жизни своих избирателей. И то, что он увидел и узнал, произвело на него сперва негативное впечатление. Потом, пообтеревшись и попривыкнув, он решил, что и в жизни бомжей и нищих есть свои прелести и плюсы. Полная свобода, никаких забот, разве что насобирать на ужин и бутылочку да побеспокоиться о ночлеге. И не всем же, в конце концов, руководить, принимать законы и париться в банях. Это жизнь. Точнее, суровая правда жизни. И принимать ее следует такой, какая она есть. Произошло это изменение в его личной философии, где имущие и неимущие пролетарии сводились к категории низших членов общества, благодаря знакомству с нищим Григорием. Григорий жил на подаяния сердобольных граждан, занимая строго одно постоянное рабочее место — у выхода из станции метро «Комсомольская». В качестве благодарности за милостыню и чтобы разжалобить прохожих, он затягивал заунывную, грустную песню и раскачивался в такт ей.

«Я жил один в трущобах городских, и добрых слов я не слыхал…» — гнусавил он себе под нос, и зрелище это было настолько жалким, что, не будь Петр Афанасьевич «при маскараде», пожертвовал бы несчастному железный рублик. Прочно укрепившись в районе трех вокзалов, Петр Афанасьевич решил наконец, что пора обзавестись и знакомствами. Григорий был наиболее подходящей кандидатурой, так как другие бомжи после инцидента с милицией обходили Егорова стороной. Он подсел к нему и предложил сигаретку. Естественно, без фильтра, «Приму». Они покурили, познакомились, разговорились. Говорил, правда, больше Григорий. Петр Афанасьевич искренне проникался народным горем и состраданием. Его даже посетила мысль протолкнуть в Думе закон о государственной опеке в отношении бомжей и нищих. Внимательный и нежадный бомж Петя сразу приглянулся Григорию, и он поделился с ним остатками водки, чуть меньше половины поллитровки. Петр Афанасьевич, употреблявший вообще-то исключительно коньяк, и то далеко не всякий, проглотил свою порцию с некоторым отвращением. Но потом ощутил внутреннее тепло и внезапное полное расположение к Грише, как ласково он стал именовать своего нового знакомца. Подсчитав выручку, он с удивлением обнаружил, что сограждане набросали ему больше полтинника, а точнее, пятьдесят шесть рублей двадцать семь копеек. И это всего за два часа! Можно было покутить и угостить приятеля. С заметно приподнявшимся настроением Петр Афанасьевич смотался за чекушкой и бутылкой пива. И они с Гришей, покинув на время свои рабочие места, уединились в том самом закоулке, где не так давно Егорова пытались избить. Теперь, чувствуя за собой надежное прикрытие, он уже не боялся приставаний со стороны местных бомжей. А после распитой водочки, отшлифованной пивком, и вовсе выпятил грудь, решив взять под свою защиту милого его сердцу Гришаню. Они немножко попели, скинулись еще на одну чекушку, и потом Петр Афанасьевич с трудом помнил, как его доставляли домой.

Наутро оказалось, что весь свой заработок он успешно пропил. Но он не жалел.

— Черт с ними, с этими показателями и соревнованиями, — махнул он рукой, глядя на свое отражение в зеркале ванной.

Не считая легкой головной боли, его наполняло странное и неизвестное ранее чувство свободы и радости. И еще до зуда в ладонях хотелось побыстрее увидеть Гришу.

То, что они сняли квартиру рядом с «тремя вокзалами», подруги держали в тайне. По очереди они водили в нее своих клиентов, без особого труда исчезая из поля зрения контролеров. Лариса долго не могла прийти в себя от первого раза. Когда она решилась взаправду попробовать с клиентом за деньги, то долго настраивала себя, ведя его в их уютное гнездышко. Парень попался молодой и симпатичный, но очень уж нетерпеливый. Она сказала, что примет сперва ванну, но, едва успела раздеться и стать под душ, продолжая настраивать себя на интимную близость с подвернувшимся незнакомцем, как тот вломился к ней, говоря, что сгорает от нетерпения. Он взял ее прямо в ванной, жестко и сильно. Лора сперва слабо сопротивлялась. Но потом завелась и сама. С удивлением она обнаружила, что получила глубокое удовлетворение от такого грубого секса. И когда он так же грубо бросил ее на кровать, уже не прислушивалась к собственным ощущениям, а полностью отдалась переполнившей ее вдруг страсти. Опустошение наступило после, когда клиент, расплатившись пятисотенной купюрой, ушел. Лора долго стояла под душем, пытаясь смыть с себя грязь, которая, как ей казалось, плотно облепила все ее тело. На расспросы подруги отвечала неохотно, больше пожимала плечами. Во второй раз было уже морально легче. Она поняла, что заводится с пол-оборота. И ей это уже начало нравиться. С дражайшим супругом Лора такого не испытывала. Потом был кавказец, измотавший ее так, что она больше не смогла выйти в этот день на рабочее место. Что только он не проделывал с ее телом! А она покорно исполняла все его прихоти. И даже когда он потянул ее голову вниз, она с готовностью припала к низу его живота, чувствуя в себе прилив новых сил и ненасытное горячее желание. Прошло совсем немного времени, и Лариса словно переродилась, считая, что истинное ее Я — Лора, привокзальная проститутка Лора, которой нравится, когда ее берут грубо и жадно, берут незнакомые мужчины и парни, которых она, скорее всего, никогда больше не увидит. Она уже не была пассивной наблюдательницей, она сама бросалась в атаку, доводя партнера и себя до дикого экстаза. Но скоро ей было мало уже и этого. Она хотела испытать что-то новое. И очень обрадовалась, когда на ее неожиданное предложение Светлана ответила согласием…