Боцман. Подводное кладбище - Сергей Зверев

— Что именно? — пожала плечами Катя.

Надим пояснил.

— Не знаю. Не понимаю, о чем вы говорите, — сказала Сабурова. — Вы нас в чем-то подозреваете? У вас было время убедиться, что мы во всем послушны, поскольку ценим свои жизни и жизни наших друзей.

Надим грязно выругался по-арабски. Его взгляд зацепился за не слишком хорошо замаскированную дырку в тюфяке.

— А ну подняться! — рявкнул он.

Это было произнесено так решительно, что спорить было бесполезно. Хельга побледнела, затем покраснела, нижняя челюсть мелко задрожала. Юхансон поднялась первой, за ней Катя, сразу же обтянувшая платье.

— Стали у стены, руки над головой, — приказал Надим.

Женщины повиновались. Аль-Хитаб даже не стал никому доверять это дело — он сам подошел, запустил руку в тюфяк, пошарил там, ничего не нашел и зло вытряс солому на землю. Разбросал ее ногой. Вновь ничего.

— Почему тюфяк порван? — холодно спросил он, подходя к Хельге и заглядывая ей в глаза.

Молодая женщина не выдержала, отвела взгляд. Вместо нее ответила Сабурова.

— Добрый человек, который нас охранял, принес соломы, чтобы мы сменили ее. Старая вся утопталась. Ведь нам приходится вдвоем спать на одном матрасе.

Тогда Аль-Хитаб уставился на землю, на которой только что лежал тюфяк, ковырнул ее носком берца. Та оказалась рыхлой.

— Копай, — бросил он через плечо боевику-водителю, сопровождавшему его.

Тот сбегал за саперной лопатой. Выкопал довольно глубоко.

— Дальше идет твердый грунт, там никто не копал, — доложил он.

Надим хмуро смотрел на горку вывороченной земли. Он мог бы спросить: «Зачем копали?», — но ответ знал заранее. Мол, никто не копал, если и копали, то предыдущие пленники. Вот у них и спрашивайте.

— Выходит, я ошибался, — неуверенно пробормотал он.

И тут неподалеку послышался спор. Кто-то рвался пройти, а его не пускали.

— Это Мартин, — тихо воскликнула Хельга, узнав голос.

А с улицы неслось:

— Пропустите, ваш командир должен нас пропустить.

— Он обещал нас ни в чем не ограничивать. Мы должны убедиться, что с ней все в порядке, — послышался уже голос Карла. — И со второй девушкой тоже, — добавил он.

Катя и Хельга смотрели на Аль-Хитаба. Тот устало махнул рукой.

— Пропустить. — Он перевел взгляд на Хельгу с Сабуровой. — Только ни одного слова.

В камере появились Карл и Мартин. Они шумно дышали, возможно, на улице даже пришлось бороться с боевиками, преграждавшими путь. Дайверы вели себя с повстанцами достаточно нагло, зная, что Надим очень дорожит ими.

— Убедились, что с ними все в порядке? — спросил Аль-Хитаб. — Я свои слова всегда держу.

— С вами все хорошо? — спросил Карл.

Хельга и Катя кивнули.

— Вопрос исчерпан? — поинтересовался Надим. — Рука уже в норме? Можно работать?

— Еще один день, — ответил дайвер.

— Посмотрим, — пообещал Аль-Хитаб.

— Почему они в таких условиях? — спросил, наглея, Карл.

— Им принесут еще один тюфяк, постельное белье и кое-что из мебели. Многие мои люди живут еще в худших условиях. К тому же это помещение — одно из самых безопасных при обстреле, — сказал Надим. — Я надеюсь на взаимность. Вы обязаны выложиться по полной, если желаете им добра.

И тут Мартин обнаглел еще больше, почувствовав слабину полевого командира.

— Хельга — моя жена, — сказал он.

— Не жена, а невеста, — поправил Аль-Хитаб.

— У нас, европейцев, это одно и то же, — возразил Мартин. — Мы привыкли быть вместе. По ночам она будет со мной. Иначе мы будем ждать, пока появятся инструменты для работы.

Надим молчал, думал, наконец произнес:

— Инструменты будут завтра. Хорошо, я согласен.

Кате хотелось возразить, сказать, что ночью они предпримут с Хельгой еще одну попытку побега. Как? Она еще не придумала, но не существует же безвыходных ситуаций. Сабурова сделала вид, что обрадовалась, обняла Хельгу, громко произнесла:

— Я счастлива за вас, — а сама шепнула Юхансон: — Не спеши уходить сразу, я должна тебе кое-что сказать, — и тут же отстранилась.

— Мне надо собрать вещи, — затем Хельга стыдливо добавила: — и помыться.

Надим, Карл с Мартином и боевики покинули камеру, лязгнул засов. Обессилевшая Хельга привалилась к стене.

— Я чуть с ума не сошла. Он же все правильно просчитал.

— Но нам удалось его обмануть. Хорошо, что в последний момент мы передумали зарывать одежду и оружие под тюфяком, а закопали все у входа, там, где они стояли.

Теперь уже молодые женщины обнялись абсолютно искренне.

— Твоим друзьям легче, они на воле, — прошептала Хельга.

— Не думаю, что им от этого легче, — сказала Катя. — Возможно, даже сложнее. Теперь слушай и запоминай. Я все понимаю про вашу ночь с Мартином. Но между делом ты должна будешь сказать ему следующее, а он — сделать это.

— Что именно? Я сделаю все, если это принесет свободу.

— От тебя немногое требуется… — И Катя зашептала так тихо, что даже Хельга с трудом разбирала слова.

— Ты все поняла? — переспросила Сабурова.

— Ты отлично придумала, — заулыбалась Хельга. — А теперь я помогу тебе затолкать солому обратно в матрас. Одной неудобно. Хорошо то, что хорошо кончается.

— Еще ничего не кончилось.

— Я имею в виду наш неудавшийся побег, — объяснила Хельга.

— Мы только вернулись в ту же точку, из какой отправились, — предостерегла Сабурова.

— Зато без потерь с нашей стороны.

Женщины в четыре руки принялись заталкивать солому в тюфяк.

В яхт-клубе небольшого курортного городка Эль-Мирим мирно покачивались у стенки немногочисленные оставшиеся здесь плавсредства, принадлежавшие далеко не бедным владельцам здешних особняков. Сами владельцы давно покинули их. Те, у кого имелись деньги, предпочли перебраться в другие, более спокойные страны или хотя бы в Дамаск. Кто-то имел там квартиры, кто-то подселялся к родственникам.

Высыпанная из камней и бетонных блоков дамба прикрывала яхт-клуб от морских волн. В естественных пустотах жили худые бездомные коты — они успешно охотились на выползающих погреться на солнце крабов.

Саблин и Зиганиди оставили арендованный джип на стоянке перед яхт-клубом, благо свободного места хватало с лихвой, и по узкой дорожке, проложенной по камням, направились к причалу. У стеклянной будки охранника, обложенной мешками с песком, их остановил сирийский военный.