Алукард и Первый Метаморф - Ставр Восточный

На этой фразе я машинально потянулся к паховой области…

— Не-не! — замахал своими отростками этот колобок-эскулап. — Не переживай! Там всё в полном порядке. Даже лучше, чем было, — тут он приблизился к самому лицу и доверительно добавил, — мне претензий от первого моего компаньона хватило! Так что я прекрасно знаю, что для мужского душевного спокойствия в репродуктивной системе лучше оставить всё как есть, разве что чуть-чуть лучше сделать. Хотяяяя. Есть у меня одна занятная идейка… Всё, всё закрыли тему, — поднял щупальца вверх этот оптимизатор, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд.

— Кхм, так вот. Вернемся в голоду. Пожертвовать пришлось не органами, просто развитие энергообеспечения организма при подобных превращениях не поспевает за другими улучшениями. И происходит так всегда. Оборотни, Вампиры… Все получают тело гораздо сильнее прежнего, вот только расплачиваются за это большими энергопотерями, которые нужно покрывать усиленным питанием… — вздыхает фамильяр.

— Прямо легендарная вампирская жажда! — вырывается у меня.

— Угу. Она самая. Но я постоянно работаю над улучшением механизма энергопотребления и снижения энергозатрат. Например, вампирам мы добавили возможность впадать в анабиоз, при котором энергия почти не тратиться.

Я прислушался к себе. Какое-то зудящее чувство маячило на периферии, но пока сильно не беспокоило.

— И что, этот голод теперь со мной навсегда? — для меня, наверное, это самый важный вопрос.

— Нет, конечно! — возмутился Алукард. — Ранге на четвертом от него удастся избавиться, а уже третьем мы сможем его ощутимо ослабить.

Минимум двадцать девять уровней, значит, прикидываю я в уме. Нехило, однако! Но весть о том, что «недуг» не бесконечен, вселяет некоторую надежду.

— Угу. Не скажу, что сильно обрадован, но будем работать с тем, что есть. Я ведь прав, что одними тортиками да колбасками я свой голод не покрою.

— Ни единого шанса, — покивал (то есть подрыгал туловищем вверх-вниз) Алукард, — можно, конечно, и зелья в себя заливать, но я подозреваю, что с времен Дракулы они сильно не подешевели. Так что думаю, наш путь самый естественный — охота! Тем более, что для насыщения тебе не только материя, но и энергия жертв потребна…

— Угу, а что будет, если долго голодать придется?

— Нууу, — вновь разводит лапками этот колобок, — звереть начнёшь и на окружающих кидаться. Да что ты переживаешь? Даже простой человек — очень живучая тварь, и бороться будет за себя до последнего!

— А «до последнего» в моём случае? Да будет тебе известно, что я уже кота бродячего чуть не схарчил!

Мой желудок одобрительно буркнул, сообщая, что хлебо-молочный ассортимент вполне переварен, и и не пора ли хозяину озаботиться добыванием чего-то серьёзного (можно и кота).

— Я так и думал. Сильный голод подавляет разум и ведет тебя на инстинктах к ЛЮБОМУ ближайшему источнику пищи.

— Шшшикарно, — шиплю я, — и когда же я начну слетать с катушек от голода?

— Да кто ж знает то? — удивляется партнер, — ты первый в своём роде. Тут замеры делать надо. Сейчас, думаю, — часов через пять-шесть. А вот после нормальной трапезы — дня через три-четыре…

— Ндаа… — нет слов, у меня просто нет слов… У меня несколько часов, чтоб придумать как не пытаться сожрать всё, что движется.

— Ну! — развел щупальцами этот гад, уловив ход моих мыслей, — мир не идеален… Да и, основываясь на личном опыте, заявляю, что вокруг полно личностей, съев которых, мы сделаем мир только лучше.

Так, это я проигнорирую.

И тут за домами поднялся шум. Крики, выстрелы, многоголосый гомон, а через некоторое время так и вовсе застрекотал пулемет.

Я осторожно подбираюсь ближе к дороге и сажусь за кустами так, чтоб меня не было видно.

Минута, и на дорогу начали выбегать люди. И по одиночке, и семьями. Все увешаны мешками, сумками и прочей поклажей… Следом из-за поворота вывернули несколько груженых телег, детки маленькие сверху сидят.

— Господи, что ж это делается то?! Ужас! Вот Богам душу отдам, ей-ей, отдам! — причитала совсем древняя бабка, стремительно проносясь мимо меня.

— Не толпись! Спокойней! Спокойней товарищи! — кричал мужик в рабочей спецовке и кирасе поверх неё, в руках винтовка. — Не создавайте затор! С тварями сейчас Игнатич разбирается!

В подтверждение его слов уже совсем близко загрохотал пулемет и раздался радостный крик.

— А если не разберется? — напряженно вслушиваясь в происходящее сзади, спросила женщина. На плечах мешок — раза в три её больше, двигалась она медленней всех, постепенно перемещаясь в конец колонны.

— Коли не разберётся, баб Люб, то съедят только самых копуш, — молодой парень с карабином, бегущий трусцой рядом, выразительно посмотрел на её ношу и задорно рассмеялся…

Люди всё бежали и бежали мимо меня. А я уже распластался на траве и боялся пошевелиться, до крови сжимая руки в кулаки. И как все они пахли! Очень аппетитно пахли!

А между тем, на дорогу вывернула "тачанка". Две лошадки, телега сзади, на телеге пулемет «Максим». И четверо мужиков. Один правил, один за пулеметом, а двое по центру — сидят, пыхтят и с матерком снаряжают дополнительные пулеметные ленты.

— А ты мне, Егорыч, всю плешь проел — «Сдай пулемет, да, сдай пулемет!», «Война закончилась, держать в доме такое оружие опасно». «Честному человеку хранить пулемет в сарае непотребно!» — весело голосил мужик у «Максима». Он с прищуром наблюдал за переулком, откуда они вырулили. — А оно вона как вышло! Очень даже потребно оказалось! И к телеге все нужные крепленья на месте, и ящик с патронами пригодился, а о моём красавце даже говорить не нужно, он сам о себе всё в лучшем виде рассказал! И показал!

Мужчина с любовью похлопал по корпусу орудия…

— Уймись, Игнатич. Кто ж знал, что Лакуна случится? Ты мне это всю оставшуюся жизнь поминать будешь? — ворчал один из снаряжающих ленты, не отрываясь от своего занятия.

— А как же!! — мужик за пулеметом залихватски присвистнул, — особенно когда ты ко мне со своими законами и правилами дальше приставать будешь! Ты ведь не уймешься, я тебя знаю!

А между тем среди домов поднималось зарево пожара.

— Как бы весь квартал не сгорел! — обеспокоенно перебил второй снаряжающий, глянув в ту сторону.

— Не должно! — оценил пулеметчик — Там дома стоят поодаль, а ветра нету.

— Дай-то Боги!

А люди всё шли и шли в сторону ближайшей проходной. Но вот поток резко иссяк. Последней пробежала молодая девица с огромным горшком, в котором колыхался большелистный фикус. Каждый спасает, что дорого…

А я, наконец, выдохнул…

Ничего не сделано, пока не сделано всё.

Правило гениального академика № 77