Мика и Альфред - Владимир Кунин

— Ну а все-таки? — настаивал Лаврик.

— Ну, Мика. А что?

— Как?!

— Ми-ка!

— Чего же ты кочевряжился, чмо египетское? Такое красивое имя — Мика!.. Вот это да! Ну надо же… Ты, Мишаня, для меня как непрочитанная книга. Что ни страница, то — новье! Мика…

— Отье… — огрызнулся было Мика, но в эту секунду в комнату заглянула Лилька, и Мика тут же себя поправил: — Отлепись от меня!

Лаврик рассмеялся, а Лилька спросила:

— Мальчики, где ужин накрывать — в зале или под яблонькой?

— Под яблонькой, — сказал Мика. — Может, яблочко Лаврику на голову шмякнется и он, как Ньютон, новый закон откроет…

— Я и так его уже открыл — не светись! Хавать будем здесь. А то садик по осени очень даже хорошо просматривается, — жестко проговорил Лаврик.

— Молдаваночку твою позвать? — спросила Лилька у Мики. — А то она сегодня за солью прибегала, спрашивала, где ты.

— Зови, зови! — оживился Мика.

В последнее время Мика разогнал всех своих девчушек, которых ему поставляла заботливая Лилька Хохлова. Оставил около себя всего лишь одну — пятнадцатилетнюю эвакуированную молдаваночку Светку.

С ней было так хорошо, так замечательно, ну почти как с Милей когда-то…

И нежная, и ласковая, и веселая, и в койке умеет все так, как ни одной девчонке и не снилось! Мика даже однажды не сдержал своего сладостного удивления и спросил:

— Светка, и откуда ты все ЭТО умеешь?! А, Светочка?

Светочка тут же расхныкалась и поведала Мике древнюю, как мир, легенду про отчима, который всему ЭТОМУ ее с десяти лет обучил. А когда они бежали из Кишинева, отчим к немцам перескочил служить. Вот им и пришлось одним — с мамой и младшим братиком Ионом — до Алма-Аты добираться.

— Не спрашивай меня, Михочка, Михайчик мой родной, больше ни о чем! Я тебя так люблю…

С каждого дела Мика давал ей денег для матери и ее младшего братика Иона. И сердце Микино наполнялось гордостью, что вот он, Мика, совершенно по-взрослому может еще о ком-то позаботиться. Не тайно, как о Валерке, а явно и в открытую.

Ах, Милю бы ему теперь найти!.. Говорят, что всех латышей, эстонцев и литовцев ненадежных сюда, в Казахстан, ссылают. Вроде бы где-то под Джезказганом их десятки тысяч по лагерям распихано.

— Чего-то эта Светка к нам зачастила, — вздохнул тогда Лаврик.

И как в воду смотрел.

«Стучала» Светочка в уголовку за милую душу.

Несколько месяцев тому назад попалась на проституции и мелком воровстве у клиентов — богатеньких старичков, ее «мусора» и пугнули: дескать, или будешь давать информацию на кого скажем, или…

Тюрьма Таганская — все ночи, полные огня,

Тюрьма Таганская — зачем сгубила ты меня?…

Светочка была девочкой понятливой. Мама пьет без просыху, братику всего шесть лет, он все время кушать хочет. Скоро опять зима, а у него ни пальта зимнего, ни ботинок крепких…

Нет, ей в тюрьму ну никак нельзя!

Как было ей велено полюбить Михаила Полякова, да так, чтобы каждый его шаг знать наперед, так Светочка и сделала. Только одна была беда — уж так ей этот Михайчик понравился, что никак уголовный розыск не мог от нее дождаться нужной и толковой информации. Говорила Светочка только про то, что «объект» много рисует и на тренировки по гимнастике ходит в Казмединститут. Она и вправду ни черта больше про Мику не знала.

Но вчера один молодой, очень инициативный товарищ «оттуда» встретился со Светочкой на конспиративной квартирке на улице Абая, использовал нештатного агента Светочку во все возможные и невозможные отверстия в ее хорошеньком тельце и сказал:

— Если завтра мы не будем знать, когда и куда они собираются, мать — в психушку, брата — в детприемник, а тебе — два года за недонесение и три за умышленное заражение вензаболеваниями. Считай, пятера тебе корячится. Не меньше.

— Но я же здоровая!.. — удивилась Светочка.

— Это пока, — усмехнулся товарищ «оттуда». — А вот мы тебя на одну ночку в мужскую КПЗ определим к уголовничкам — а их там человек сорок у нас парится, — и ты сразу весь букет поимеешь. Как говорится, от мягкого триппера до твердого шанкра.

Вот когда Светочку охватил ужас, чуть ли не до обморока!

Уже ночью, лежа с Микой в постели, Светочка просто так — от фонаря — предложила Мике пойти завтра в клуб железнодорожников на концерт знаменитого еврейского певца Эппельбаума, который по иронии актерской судьбы недавно сыграл роль чистокровного арийца — оберштурмбаннфюрера СС Шнурре в кинофильме «Нашествие».

— Во сколько начало концерта? — спросил Мика.

— В семь тридцать, Михайчик…

Мика призадумался, потом сказал:

— Не успеть мне, наверное, Светик, к началу. Мы завтра должны по делу в Талгар ненадолго смотаться, но во сколько я в город вернусь, одному Богу известно. Давай в следующий раз, ладно?…

И Светочка неутешно расплакалась. Так ей стало жалко ее Михайчика и Лилькиного Лаврика…

* * *

Под утро, когда Светочка убежала, Мике снова приснился его любимый остров в теплом океане…

И опять — белые домики в буйной тропической зелени… Опять пальмы, невиданные и неведомые цветы и мягкий бело-желтый песок пляжа, спускающийся к пенной кромке сверкающей на солнце воды…

… Будто бы идут они с Лавриком по песку к океану, к искрящейся воде…

…идут мимо белого домика, на ступеньках которого, обхватив руками голову, сидит Микин Папа — Сергей Аркадьевич Поляков… В сапогах, в шинели с погонами…

«Елки-палки… — думает Мика. — Когда же он погоны-то успел получить?! Их же только-только ввели…»

А Лаврик упрямо идет по песку к воде, не останавливаясь, поворачивается к Мике, машет ему рукой — с собой зовет…

Но Мике совсем не хочется идти за Лавриком…

Хочется Мике к Папе — к Сергею Аркадьевичу… Прижаться к нему, спросить, что с ним, почему он не заходит в дом, а сидит на ступеньках?…

…почему он в шинели в такую жару?…

…почему так горестно обхватил руками голову?…

…может быть, он что-то узнал о Маме и о том дирижере? Господи, только бы не это!..

Может быть, ему деньги нужны? Так Мика с радостью…

А Лаврик зовет его, торопит, и Мика решает отложить разговор с отцом…

«На обратном пути… — думает Мика. — На обратном пути…»

Спешит вослед за Лавриком, ноги в песке, черт побери, увязают!..

И видит вдруг Мика, как Лаврик начинает медленно погружаться в песок!

Вот он уже по колено в песке!..

Мика видит, как кричит Лаврик, но крика его не слышно из-за нарастающего шума океанского прибоя…