Плоть и кровь - Иэн Рэнкин

Он дал Ребусу достаточно времени, чтобы алкоголь вышел у него из головы. Ребус рывком поднялся с четверенек и ударил человека головой в живот, отбросив его назад. Тому удалось сохранить равновесие, но теперь и Ребус стоял на ногах, а он оказался крупнее, чем этот тип из Глазго. В руке человека что-то сверкнуло — опасная бритва. Ребус таких уже сколько лет не видел. Человек взмахнул рукой, очертя в воздухе стальную дугу, и попытался нанести удар. Но Ребус увернулся. Одновременно он увидел в проулке две другие фигуры. Они стояли и смотрели, держа руки в карманах. Ему показалось, он их узнал: люди Кафферти — те самые, с кладбища.

Бритва сверкнула еще раз. Человек чуть ли не улыбался, занимаясь любимым делом. Ребус стянул с себя пиджак, быстро намотал на левую руку и выставил ее навстречу удару. Лезвие полоснуло по ткани, а Ребус носком правой ноги двинул человека в колено. Тот качнулся назад, а Ребус нанес еще один удар — теперь по бедру. Когда человек снова шагнул вперед, он припадал на одну ногу и слегка кренился набок. Но вместо того чтобы снова взмахнуть бритвой, он бросился на Ребуса всем телом и впечатал его в дверь какого-то гаража. После чего развернулся и, хромая, побежал прочь. Из проулка был только один выход, и он бежал к нему мимо людей Кафферти. Ребус глубоко вздохнул, потом опустился на колени, и его вырвало. Пиджак превратился в лохмотья, но это его волновало меньше всего. К нему направлялись люди Кафферти. Они подняли его на ноги — как мешок с картошкой.

— Цел? — спросил один из них.

— Запыхался немного, — ответил Ребус.

Челюсть болела, но крови не было. Его снова вырвало — остатками алкоголя, и он почувствовал себя лучше. Второй человек принялся собирать деньги. Ребус ничего не понимал.

— Ваш человечек? — спросил он.

Они отрицательно покачали головой. Потом заговорил тот, что крупнее.

— Просто он избавил нас от лишних хлопот.

— Пытался уложить меня в больницу.

— Наверное, я сделал бы то же самое, — сказал крупный, протягивая Ребусу монеты, — если бы это был весь мой улов.

Ребус взял деньги и сунул их в карман. Потом замахнулся на громилу. Замах был медленный и усталый и не достиг цели. Но удар громилы цели достиг, и Ребус теперь был повержен окончательно. Он упал на колени, его ладони уперлись в холодную землю.

— Это тебе для стимула, — сказал человек. — На всякий случай. Мистер Кафферти скоро с тобой сам поговорит.

— Это мы еще посмотрим, — прорычал Ребус, подпиравший спиной двери гаража.

Люди Кафферти пошли к выходу из проулка.

— Он с тобой поговорит.

И они исчезли.

Парень из Глазго, подумал Ребус, да еще с бритвой; он сидел, дожидаясь, когда пройдет боль. Если это не человек Кафферти, то чей?

Как все это понимать?

Когда Ребус снимал трубку, его сознание было еще затуманено.

— Сущее безбожие! — выдохнул он.

— Что?

— Богопротивно звонить в такое время.

Он узнал голос старшего инспектора Килпатрика. Провел ладонью по лицу, продирая глаза. Наконец взгляд сфокусировался, и Ребус попытался направить его на часы, но в ходе борьбы за телефонную трубку он сам скинул их на пол.

— Что вы хотите… сэр?

— Хотел спросить, не сможете ли вы приехать пораньше.

— Что? Дворники бастуют, срочно нужна замена?

— Голос как у покойника, а все шутит.

— Когда нужно быть?

— Скажем, через полчаса, сможете?

— Вы сказали — я постараюсь.

Он положил трубку и нашел часы. Они были у него на запястье. Пять минут седьмого. Он не столько спал, сколько погрузился в кому. Может, дело было в выпивке, или в том, что его вырвало, или в том, что его избили. А может быть, он слишком мало спал в последнее время. В любом случае хуже ему не стало. Он проверил бок — да, синяки, но не страшные. Подбородок и лицо тоже выглядели не страшно — так, царапины.

— Кто это звонил в такую рань? — сонно проворчала Пейшенс откуда-то из-под подушки.

— Труба зовет, — ответил Ребус, скидывая с кровати ноги, — ах, как они этого не хотели.

Они сидели в кабинете Килпатрика — Ребус и Кен Смайли. Ребус держал чашечку кофе, словно жертва авиакатастрофы, которая дорожит и таким малым благом. Он не мог бы выглядеть хуже, даже если бы на плечи ему накинули одеяло, а перед ним стоял репортер, который интересовался его состоянием после всего пережитого. Утренний гул в ушах не оставлял его, пока он добирался от кровати до ванной. Посмотреть на себя в зеркало — тоже нелегкий труд. Под щетиной синяков почти не было видно, но он чувствовал их изнутри.

Смайли, казалось, был как огурчик, и кофеина ему не требовалось. Да и Ребусу не следовало бы пить — позже это могло выйти ему боком.

Часы показывали без одной минуты семь, и Ребус со Смайли смотрели, как Килпатрик делает вид, будто перечитывает листочки факса. Наконец он созрел. Положил листки и сплел пальцы. Ребус и Смайли пытались подглядеть, что там в факсе.

— Сообщение из Штатов. Ты был прав, Кен, они времени даром не теряют. Суть в том, что в Штатах существуют две довольно разветвленные и при этом вполне легальные организации. Одна из них называется «Храм Шотландского устава».

— Что-то вроде шотландской масонской ложи, — сказал Ребус, вспомнив слова Вандерхайда.

Килпатрик кивнул:

— Другая называется «Шотландский щит и меч».

Он увидел, что Ребус и Смайли переглянулись.

— Только руки потирать рано. Эта организация держится больше в тени по сравнению с «Храмом Шотландского устава», но она не финансирует подпольный оборот оружия. Однако, — он снова взял в руки листочки факса, — есть и еще одна группа. Штаб-квартира в Канаде, в Торонто, но филиалы имеются и в Штатах, в особенности на юге и северо-западе. Называется она «Щит», и ни в каких телефонных справочниках вы ее не найдете. ФБР и налоговая служба уже больше года отслеживают деятельность этой организации в Штатах. Я разговаривал с агентом ФБР из центрального офиса в Вашингтоне.

— И?

— И «Щит» занимается сбором средств. Однако никто не знает, в каких целях. Они уверены в одном: это не католическая организация. Агент ФБР сказал, что передал значительную часть собранной ими информации Королевской полиции Ольстера на тот случай, если их заинтересует эта организация.

Килпатрик всего десять минут провел на проводе с Вашингтоном, но уже неплохо подражал американскому произношению.

— Значит, теперь нужно связаться с Ольстером.

— Я уже связался. Поэтому и созвал совещание.

— И что они говорят?

— Темнят, черти.