По осколкам прошлого - Анна Игоревна Китаева

и не слышал вокруг себя. На негнущихся ногах подлетел к Снежане и упал на колени около нее.

— Нет, — кричал я об бессилия, смотря в ее уже затуманенные глаза, — Ты не можешь умереть. Слышишь Снежинка? Ты не можешь умереть.

Я рыдал. Рыдал в голос, понимая, что могу ее потерять. И в этот раз — навсегда.

— Вадим, — с трудом прохрипела малышка, — Варя. Береги ее.

Глава 16.Потеря.

«Знаешь, что самое грустное в жизни?

Когда не знаешь, ради чего живешь.

Ты просыпаешься утром и долго

придумываешь причину, чтобы

подняться с постели.»

Вадим.

— Почему так долго? — скулил я от бессилия.

— Это операция Вадим. Снежана получила серьезное ранение. Есть вероятность, что пуля задела важные органы. Нам остается только ждать.

Я был благодарен, что Серега с Аней сейчас находились вместе со мной в больнице. Только благодаря им я вел себя сдержанно, в другом случае разнес бы тут все к чертям.

Я смутно помню, что было после выстрела, но, если бы не друг, спасти Снежану скорее всего не удалось. Я совсем ничего не соображал после произошедшего, полностью парализованный сковавшим меня ужасом.

— Снежана беременна, — услышал я безжизненный голос Анютки, которая смотрела в одну точку, а по щекам у нее текли слезы.

— Что ты сказала? — шепотом переспросил надеясь, что ослышался.

— Аня, откуда ты это знаешь? — присев на корточки около жены спросил Серега.

— Около 2 недель назад она оставляла у меня Варю и ездила в частную клинику, чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку. Уезжала она от меня в растерянных чувствах, а когда приехала — светилась от счастья. Не трудно было догадаться, что стало причиной ее хорошего настроения, женщины такое чувствуют на интуитивном уровне.

— Снежана сама тебе обо всем рассказала? — меня трясло не то от нервов, не то от страха, не то от всего вместе.

— Я спросила напрямую, а она просто не стала этого отрицать.

— Но почему никто из вас двоих мне ничего не сказал? Ладно она, Снежа сильно обижена на меня, но ты то Анют!? Разве я не имел права об этом узнать?

— Я ей тоже об этом сказала, но Снежана попросила никому ничего не говорить. Да не могла я, понимаете? Не могла, потому что пообещала ей. У Снежаны были какие-то проблемы со здоровьем и ей поставили бесплодие. Эта беременность для нее оказалась, словно чудо, посланное свыше. Она хотела вернуться в Америку просто для того, чтобы спокойно выносить и родить этого малыша. Не знаю, как это объяснить, но Снежана словно чувствовала, что от Маргариты может исходить опасность.

Хорошо, что в этот самый момент я сидел, иначе бы просто повалился на пол. Снежинка беременна, и я точно знал, что ребенок от меня.

Какая же несправедливая все-таки жизнь. Подарить надежду, заставив поверить в чудо, а потом так грубо ее отобрать. Я видел ранение, примерно понимал его тяжесть…

Нам до сих пор ничего не сказали про Снежинку, потому что операция все еще шла. Надеяться на то, что малыша удалось сохранить даже и не стоило.

И в этом был виноват я. Во всем, через что прошла Снежана виноват только я один. За свой мягкий характер и наивность, что меня смогла обвести вокруг пальца молодая девушка.

Я никогда не смогу простить себе смерть своего еще не рожденного ребенка. Этот день навсегда отпечатается в моей памяти, как самый худший из всех.

Встал и подошел к окну, уставившись невидящим взглядом в пространство. Уже вечер и улица понемногу погружалась в сумерки. В этот день лил сильный дождь, словно погода оплакивала вместе с нами нашу потерю. И я не стеснялся проявлять свои чувства, даже не пытаясь смахнуть слезы.

Грудную клетку разрывало от боли, словно сердце собиралось проломить мои ребра изнутри и выпрыгнуть наружу.

Операция длилась почти пять часов, прежде чем к нам наконец вышла женщина, сообщить как все прошло.

— Вы, родственники Красовской? — обратилась к нам женщина-доктор, появившаяся из операционного блока.

— Мы ее друзья, — ответил Васнецов, который был единственным, кто мог хоть что-то говорить и соображать.

— А родственники у нее есть?

— Я ее бывший муж, и отец ее ребенка, — выдавил с трудом, — Других родных у нее нет, мы воспитанника детского дома.

— Чтож. Состояние — стабильно тяжелое, угрозы для жизни нет, — выдохнула сильно изможденная женщина в белом халате, — Операция была очень сложной. Ситуацию осложнила еще беременность девушки, и отрицательный резус фактор. Плод, как Вы понимаете, спасти шансов не было, срок слишком маленький. На момент поступления, у пациентки была большая кровопотеря, во время операции открылось сильное кровотечение. Увы, но…, — врач сделала паузу, которая давила по нервам, — Она не сможет больше иметь детей. Мне жаль.

— Я могу ее увидеть?

— Сегодня точно нет. Сейчас она еще под наркозом. Ей вкололи обезболивающее и успокоительное. Эту ночь пациента точно проведет в операционной, а завтра будем смотреть по ситуации.

Женщина развернулась и ушла прочь, оставляя нас осмыслить только что услышанное.

— Она этого не переживет, — шепотом, со слезами на глазах сказала Аня.

— Мы ей в этом поможем, — вторил ее словам друг, таким же безжизненным голосом.

Друзья, как и я переживали за случившееся и состояние Снежаны. Я не хотел представлять, но мозг подкидывал картинки, когда Снежинка проснется и ей сообщат о ребенке. Она этого не вынесет. Это сломает ее окончательно.

Сегодня часть моей души умерла вместе с моим малышом, который не увидит этот мир из-за твари, возомнившей себя вершительницей судеб. Меня разрывало на мелкие части. Внутренняя душевная боль была такой сильной, что мне становилось трудно дышать.

Прости меня малыш! Прости, что твой отец оказался полным идиотом. Прости, что я не уберег твою маму, и тебя больше с нами нет.

* * *

Агата.

Боль. Всепоглощающая, сжирающая изнутри каждый уголок души, боль. Я ощущала ее слишком ярко и остро, что не могла сделать вдох полной грудью.