Экстрим по праздникам - Марина Серова

Возле забора было все тихо, а ворота закрыты. Я нашарила на стене заветный кирпич, нажала на него, и маленькая дверца поползла в сторону. Я влетела во двор, закрыла калитку и подошла к дому. Под ноги мне кинулся Дольф. Я погладила прыгающую собаку по голове и на подгибающихся ногах вошла в дом. Сверху послышался громкий голос Арсена:

— Лина, с тобой совершенно невозможно играть в нарды. Ты постоянно пытаешься жульничать.

— Ты что, Арсен, просто я путаюсь, когда считаю свои ходы, — оправдывалась Лина.

— Путается она, понимаешь ли. Вот мне Илья сейчас скажет, путаешься ты или жульничаешь. Да, Илья?

Из кухни вышел Вова с бутербродом в руке. Я опустилась на диван. Ноги у меня были ватными и мелко дрожали.

Следующие несколько часов на территории нашего поселка крутилась милиция.

Криминалисты ползали по земле и снимали отпечатки шин. Следователь вместе со своими помощниками ходил по близлежащим дома и опрашивал свидетелей. Как водится в наше время, никто ничего не видел и не слышал. Стреляли скорее всего из пистолета с глушителем. Линия электропередачи была частично выведена из строя, поэтому света на главной дороге не было. Тело уже увезли, и я в третий раз рассказывала о том, как нашла мертвого Палыча. Я была единственным свидетелем, поэтому все внимание оперативной группы было сосредоточено в основном на мне.

Одним я рассказывала про машину, другим про сторожа, третьим про отсутствие света.

Следователь Петр Михайлович Дмитриев, как он представился, разговаривал со всеми так, будто считал, что это мы, все здесь присутствующие, во всем виноваты и преступника искать незачем — он здесь! То есть она, так как его манера общения именно со мной не оставляла никаких сомнений: он на двести процентов уверен, что все, произошедшее здесь, — моих рук дело.

Дмитриев был тучным лысеющим мужчиной лет пятидесяти, с румяным лоснящимся лицом. Весь его скучающий вид говорил о том, что все случившееся — дело обычное и совсем незачем было ему тащиться сюда на ночь глядя. Он сидел на мягком диване в холле дома Арсена и курил, стряхивая иногда пепел мимо пепельницы.

— Значит, вы не увидели ничего подозрительного? — спросил он у меня в очередной раз.

— Я вам уже говорила, что было очень темно. Фонари не горели, поэтому, кроме машины и трупа, я ничего не заметила, — ответила я раздраженно. Мне надоело отвечать на одни и те же вопросы.

— А что с машиной, которая встретилась вам на въезде? , — Я не смогла хорошо разглядеть ее, но это были «Жигули».

— Какой модели?

— Не могу сказать точно, но вроде бы темная «шестерка» Я не успела разглядеть — она выехала на очень большой скорости, когда подъезжала к воротам. Петр Михайлович, вы бы посерьезней к этому делу отнеслись! Думаю, что это были не воры.

Следователь почесал нос:

— А почему вы так думаете?

— У меня есть все основания полагать, что непрошеные гости залезли сюда по душу господина Кечаяна. Поверьте, это не просто мои выдумки.

— Вы можете обосновать свои подозрения?

— К сожалению, нет. Это профессиональная тайна. Но советую вам поразмышлять над тем, что я сейчас сказала.

Петр Михайлович откинулся на спинку дивана:

— Она мне советует поразмышлять!

Я вот все понять не могу… Вы ведь телохранитель? Я слышал о вас, мадемуазель Охотникова. Говорят, вы первоклассный специалист в своем деле. И вы на сегодняшний день являетесь телохранителем господина Кечаяна. Так?

— Я ведь вам показывала свои документы. И Арсен Баграмович подтвердил.

Можете проверить еще раз.

Следователь начал меня потихоньку раздражать. Особенно его уверенность в том, что вокруг все преступники. Он посмотрел на меня с плохо скрываемой неприязнью:

— Спасибо, не надо. Я вам верю. Так вот, в связи с этим у меня возникло несколько вопросов.

Он достал еще одну сигарету, прикурил ее от предыдущей и спросил меня ехидным голосом:

— Почему же вас не было дома почти весь вечер? Насколько я знаю, телохранитель должен охранять «тело», а не мотаться неизвестно где.

— Мое отсутствие связано с работой, и если позволите, я не буду рассказывать об этом. То, что я делала, касается только меня и семьи, которую я охраняю.

— А, если не секрет, от кого вы эту семью охраняете?

Я почти взбесилась:

— От исламских экстремистов.

Петр Михайлович оживился и абсолютно серьезно спросил:

— Они что, ему угрожали?

— Нет, но вдруг надумают. А я уже тут, готовая отражать нападение женщин-шахидок, обвешанных гранатами и петардами, — в тон ему ответила я.

— Какими петардами? — не понял он. — Зачем им петарды?

— А чтобы шумнее было. И фейерверк небольшой заодно.

— Какая вы шутница. Тут людей убивают, а вам все хиханьки да хаханьки.

Дмитриев говорил тихим, убаюкивающим голосом, но взгляд его был недобрым.

Он встал с дивана, порылся в кармане пиджака, достал визитку и протянул ее мне:

— Если что-то вспомните — позвоните.

Уверен, что это были обычные воры. Их кто-то спугнул, скорее всего сторож. Поэтому они его и убили. Я считаю, что ваше волнение напрасно. Но я буду ждать вашего звонка. Так, на всякий случай.

— Обязательно вам позвоню. Но и вы, как только что-нибудь выясните, тоже непременно звякните.

Он оглядел меня с ног до головы и вышел из дома. Я последовала за ним только с одной целью — плотно закрыть калитку и проверить ворота.

Сотрудники органов покинули «Рябину» в первом часу ночи. На воротах остался сидеть сменщик Палыча, а вместе с ним два сержанта. Я стала говорить им, чтобы предупреждали нас о любом визите, но мне было сказано, что они и так получили на этот счет приказ — без проверки и регистрации у них не должна проскочить ни одна мышь. Вот и чудненько!

Вернувшись в дом, я поднялась в кабинет. Хозяева дома нетерпеливо ждали меня, каждый томим своими думами. Лина ходила вокруг меня и нетерпеливо вздыхала. Ей хотелось утащить меня в другую комнату и расспросить о визите к Толкачевым, но она боялась, что ее нетерпение заметит муж. Арсен тоже мечтал уединиться со мной, чтобы поговорить. Лина начала боком подходить ко мне и уже было открыла рот, но Арсен ее опередил:

— Женя, можно вас на минуточку?

Лина села обратно за стол и начала барабанить ногтями по деревянной доске для нард. Мы с Арсеном вышли на лестницу.

— Пока вас не было, меня тут чуть не убили, — взволнованно прошептал он. — Я хорошо слышал, что кто-то шастал около забора, а потом собака ваша чуть не охрипла от лая. Это ведь покушение на меня сорвалось, а не ограбление.