А может, это любовь? - Рейчел Гибсон

— У тебя милые родственники.

— Не такие уж и милые. — Он покачал головой. — Просто они пытались произвести на тебя впечатление — на случай, если ты станешь их невесткой.

— Я?

— Не обольщайся. Они были бы рады чуть ли не любой женщине. Почему, как ты думаешь, они мололи всякую чушь насчет моей любви к детям и домашним животным?

— О! — Габриэль удивленно округлила большие зеленые глаза. — Неужели они говорили о тебе? А мне показалось, речь шла о ком-то другом.

Он подхватил бумажный пакет, который принес из кафе.

— Не выводи меня из терпения, а то я скажу Дагу, что ты желаешь прочистить кишечник. — С губ ее слетел тихий смех, и Джо застыл как вкопанный. Эти женственные звуки были такими сладкими и волнующими, что уголки его губ приподнялись в невольной улыбке. — Пока. Увидимся завтра утром.

— Завтра я буду здесь.

Джо отвернулся и стал пробираться сквозь фестивальную толпу к стоянке, на которой оставил свою машину. Надо проявлять осторожность, дабы не проникнуться к Габриэль чрезмерной симпатией. Она для него всего лишь тайная осведомительница, средство для достижения цели. Нельзя смотреть на нее как на желанную женщину, которую он с удовольствием бы раздел и обследовал языком. Он и так уже безнадежно запутался в этом деле.

Джо пробегал взглядом по толпе, подсознательно выискивая наркоманов — курильщиков марихуаны с отекшими глазами и нервных, суетливых героинщиков. Все они думали, что владеют своим кайфом, тогда как кайф со всей очевидностью владел ими. Вот уже почти год Джо не работал в отделе по борьбе с наркотиками, но порой, особенно в людных местах он по-прежнему смотрел на мир глазами наркомана. Так его обучили, и он не знал, когда теперь избавится от этого навыка. Среди его знакомых были копы из «убойного» отдела, которые, проведя на пенсии десять лет, продолжали видеть в каждом встречном либо потенциального убийцу, либо жертву.

Бежевый «шевроле-каприс» стоял на боковой улочке рядом с библиотекой. Он вырулил на проезжую часть вслед за полицейской машиной без опознавательных знаков, пропустил вперед микроавтобус и вклинился в транспортный ряд. В памяти всплыли улыбка Габриэль, вкус ее губ и нежная кожа, которую он ощупывал руками. Перед глазами появилось гладкое бедро, мелькнувшее в вырезе юбки. В паху заныло от острого желания, и он попытался прогнать ее из своих мыслей. Эта женщина — сумасшедшая, и вообще от нее одни неприятности. Из-за нее его могут лишить должности и разжаловать в уличные патрули. Нет уж, спасибо! Он едва остался жив в ходе последнего расследования и не хотел опять через это пройти.

Это случилось почти год назад, но ему никогда не забыть дознания в министерстве юстиции и многочисленных интервью. До конца своих дней он будет помнить, как гнался за Робби Мартином по темному переулку, будет помнить вспышку оранжевого пламени, вырвавшуюся из «люгера» Робби, и его собственные ответные выстрелы. А потом он лежал в переулке, сжимая в руке пустой «кольт» сорок пятого калибра. Ночную тишину разорвал вой сирен, по деревьям и стенам домов заплясали красные, белые и синие отблески «мигалок». Из раны в бедре сочилась теплая кровь, а в двадцати футах от него распласталось неподвижное тело Робби Мартина. Его кроссовки явственно белели в темноте. Мысли в голове у Джо лихорадочно прыгали. Он что-то кричал парню, но тот его уже не слышал.

Потом он лежал в больнице. Мама и сестры рыдали у него на груди, а отец сидел в ногах и молча смотрел на него. Нога Джо была укреплена на металлической подпорке. Он снова и снова прокручивал в голове события этого вечера, заново продумывая каждый свой шаг. Может, он зря погнался за Робби по тому переулку? Может, надо было его отпустить? Он знал, где парень живет, и мог бы дождаться подкрепления, а потом подъехать к его дому.

Мог, но поступил иначе. В конце концов, это его работа — гоняться за плохими парнями. Общество хочет убрать наркотики со своих улиц, это всем известно!

Это событие не стало главной новостью телеэфира, однако из Робби сделали эдакого типичного американского парня с ровными белыми зубами и ангельской улыбкой. Наутро после перестрелки газета «Айдахо стейтсмен» опубликовала на первой полосе фотографию Робби: тщательно уложенные, блестящие волосы и большие голубые невинные глаза, смотревшие на читателей, пока те пили свой утренний кофе.

И читатели задавались вопросом: а нужно ли было тайному детективу стрелять на поражение? Не важно, что Робби удирал от полиции, что он первым выхватил пистолет и был наркоманом со стажем. В городе, задыхающемся от растущих проблем, в городе, привыкшем спихивать всю вину за беспорядки на иностранцев и выходцев из других штатов, девятнадцатилетний наркоман, который родился и вырос здесь же, в Бойсе, не вписывался в представления граждан о себе и о своей среде обитания.

Они подвергли сомнению работу полиции. Они настаивали на создании городской коллегии по оценке работы служащих полицейского департамента. Они негодовали по поводу детектива, который бегал по городу и убивал невинных юношей.

Начальник полиции выступил в местных новостях и напомнил всем о преступных деяниях Робби. Токсикологическая экспертиза обнаружила в его крови значительные следы метамфетамина и марихуаны. Министерства юстиции и внутренних дел оправдали Джо и постановили, что он применил оружие в силу необходимости. Однако каждый раз, когда фотография Робби мелькала на экране или появлялась в газетах, люди продолжали возмущаться.

Джо направили к полицейскому психологу, но тот сказал совсем немного. Да и что тут было говорить? Он убил юношу, даже не мужчину. Отнял человеческую жизнь. Ему пришлось это сделать, и его оправдали. Он знал абсолютно точно, что был бы сейчас покойником, окажись Робби более метким стрелком. У него не было выхода.

В этом он убеждал себя. А что еще ему оставалось?

Провалявшись два месяца дома и пройдя четырехмесячный курс интенсивной физиотерапии, Джо вернулся на службу, но не в отдел по борьбе с наркотиками. Его без лишнего шума перевели на имущественные преступления. Да, это называлось «переводом», но он расценивал это как понижение. Черт возьми, его наказали за то, что он честно выполнил свою работу!

Он завел «каприс» на стоянку в полуквартале от «Аномалии» и достал из багажника банку с краской, пакет с кистями, валик и тазик. Несмотря на служебные неприятности, он никогда не считал случай с Робби ошибкой. Печальный факт, неблагоприятное стечение обстоятельств, о котором он предпочитал не думать и по возможности не говорить, но не ошибка.

В отличие от случая с Габриэль Бридлав. Здесь он крепко влип. Он недооценил эту женщину. Впрочем, кто мог подумать, что она разработает такой сумасшедший план: заманит его в парк, обезвредив антикварным «деринджером» и баллончиком с лаком для волос?

Джо прошел в заднюю часть салона и поставил краску и пакет с вещами на прилавок возле раковины. Мара Пальино стояла за другим концом прилавка и распечатывала полученную вчера партию товара. Среди вновь поступивших вещей антиквариата не было.