Я тебя помню - Мария Зайцева

class="p1">Втягиваю ноздрями ее одуряющий аромат, накрываю собой полностью, перехватываю так, чтоб под ее ключицами было мое предплечье. Катя лишь взволнованно и глубоко дышит, не говоря ни слова… Только тело ее выдает, что все по кайфу тоже, даже более чем по кайфу.

— Мы быстро, да, Кать? — шепчу я, выходя и врезаясь снова в податливую упругость, — а потом овсянку… Да? Да?

— Да-а-а… — стонет она, послушно выгибаясь еще сильнее, делая угол проникновения больше, острее, — боже… Да…

От ее податливости я схожу с ума, сжимаю сильнее, фиксируя так, чтоб вообще не могла двинуться, и скольжу, быстро и грубовато, вперед и назад, умирая от сладости ощущений.

Не могу перестать целовать ее мокрый висок, скулу повернутого ко мне лица, жадно облизываю, словно зверь свою самку, что-то бормочу, уже не соображая толком, что именно, да и не важно это. Важно, что мы с ней полностью совпадаем. Во всем. Это куда круче, чем было с Инессой, а уж там-то я думал, что все идеально…

Но идеально — сейчас.

С моей скромной и горячей лаборанточкой…

Которая кончает раньше меня!

Не успеваю подхватить, ощущаю, как сжимается вокруг меня, жадно и неистово, стонет так жалобно, словно я ей больно делаю, а мне от этих стонов еще кайфовей! Именно они, кажется, и выталкивают за грань реальности. Следом за ней.

Едва успеваю сориентироваться и выйти, буквально в последнюю секунду.

Тело скручивает такой офигенно сильной судорогой оргазма, что еле сдерживаюсь, чтоб тоже не застонать, и пару минут после лежу без сил, полностью придавив беспомощную девчонку к матрасу.

Она приходит в себя первая, принимается чуть заметно возиться подо мной, стыдливо выворачиваться, но я не пускаю. Так хорошо мне, так круто… Всю жизнь бы так провел… На ней. С ней.

— Ник… — шепчет она, — мне тяжело чуть-чуть…

Спохватываюсь, переворачиваю нас обоих, устраиваю ее на себе, все еще не имея сил разомкнуть руки.

Катя упирается ладонями мне в грудь, смотрит, тяжело и взволнованно дыша. Глаза все еще подернуты поволокой недавнего кайфа, губки припухшие. Офигенная красотка. Увидел бы кто ее в институте такую, очередь в лабораторию Бехтеревой стояла бы от вахты на входе. А то и с улицы начиналась.

Хорошо, что Катя одевается чучелом и ни на кого не смотрит. Правильно делает. Только я. Только на меня!

— Овсянка… — шепчет она, припоминая, зачем, собственно, подошла ко мне с утра, я улыбаюсь и тянусь к губам, пробую на вкус, мягко и аккуратно:

— Это вкуснее…

— Этим сыт не будешь…

— Не скажи… Давай проверим?

— Ник… Мы же только что…

— Ну так эксперимент требует дополнительного фактического подтверждения… Практических исследований…

— Но овсянка же…

— Плевать…

— И выставка ВДНХ…

Черт…

Похрен на овсянку, но выставка — это серьезно.

Она вчера сильно на нее завелась, надо сводить. Да и пугать девчонку, сходу затрахивая до полуобморока, тоже не айс. Кто его знает, что у нее в голове ее слишком умной? Если так сильно работой дорожит, то явно не рада будет, что я ее все время в кровать буду тянуть и мешать образовываться.

А я не хочу мешать.

Наоборот, помогаю.

Вон, даже трахались под лекцию какого-то профа по органическим соединениям.

Так что, как бы ни хотелось продолжить, надо чуть-чуть притормозить. А лишнюю энергию…

— У вас здесь есть тренажёры? — уточняю я.

— Есть, в соседнем дворе, — отвечает Катя, чуть удивленно вскинув брови.

— Дай мне полчаса, — опрокидываю ее обратно на спину, нависаю, разглядываю.

Нет, все же нереально вкусная.

— Может… ну ее, выставку? — наудачу кидаю предложение. И подкрепляю его легким движением бедер, показывая, как круто мы можем провести время.

Но Катя тут же принимается хмуриться и делает это до того мило, что ничего не остается, только уступить…

— Грей овсянку, — отжавшись на руках, рывком встаю, натягиваю спортивки и толстовку, ищу носки, короче, собираюсь. — Я скоро.

Бросаю взгляд на нее, все еще лежащую на кровати.

Халатик я, похоже, убил все-таки… Но туда ему и дорога. Куплю ей новый.

На мгновение в голове картинка, как Катя будет смотреться в чем-нибудь дико сексуальном.

Член дергается, рычу с досадой и топаю на выход.

Пусть Мот меня и не гоняет сегодня, но я, похоже, полный круг сделаю и без его присмотра. Надо же хоть чуть-чуть напряг сбросить.

Глава 27

Глава 27

Серьезно попрыгав на не особо разбитой, что удивительно для такого района, спортивной площадке и чуть-чуть утихомирив зверя внутри, возвращаюсь обратно. С порога обдает запахом кофе и каши, невероятно уютным и даже родным.

Смотрю на Катю, помешивающую в кастрюльке овсянку. Она переоделась, теперь в обтягивающих домашних штанишках и широкой майке. Такая классная, что слюни текут.

Подхожу сзади, обнимаю, чуть даю волю рукам, щедро лапая то, что мне принадлежит. А мне принадлежит все. Вообще ВСЕ. Все мое! Кайф какой!

Тяну воздух у розового ушка, спрятанного в волосах, и чуть ли не рычу от возбуждения. Нифига спорт не помог! Хочу ее, сил нет, как!

— Катя… — хриплю я, втискивая в себя аккуратную попку, — пошли в комнату, а? Ну пошли…

— С ума сошел, — бормочет она, неловко пытясь выкарабкаться из моих рук, — в третий раз кашу грею уже… И кофе давно остыл…

— Похрен на кофе… Кать… Хочу тебя… — чуть толкаюсь в нее бедрами, кусаю за шею, уже вполне серьезно, но Катя сопротивляется, вцепляется в мои запястья в тщетной попытке прекратить нападение.

— Ник… Ну ты что? Ну, кофе… Ай!

Последний возглас звучит жалко и горячо, и я только усиливаю напор пальцев, уже забравшихся под резинку штанишек и попавших прямо туда, куда нужно.

Она обжигающе влажная, и я, поняв, что все это время меня тупо наебывали с капризами и совершенно неактуальной заменой секса на кофе, рычу уже раздраженно и рывком дергаю Катю к себе, второй рукой стягивая с задницы легкие домашние штаны.

Она тут же, словно только этого и ждала, прогибается в пояснице и , в противовес своим же действиям, стонет обиженно:

— Ни-и-и-к… Ну ты что-о-о?..