Шесть дней - Сергей Николаевич Болдырев

class="p1">— Алексей Алексеевич умеет думать, — радостно заметила Лариса. — Я это давно знаю. Он только внешне такой… незаметный… Сильный, самостоятельный человек, добивается своего…

— Да, но и у него бывают срывы. Вчера я чуть не силком привела его к себе домой, он страшно устал после этой аварии. Накормила, заставила выспаться, боялась, что он издергает себе нервы и не сможет отстаивать свою идею…

— Он ночевал у вас? — недоверчиво спросила Лариса.

— Не подумайте что-нибудь плохое, — заторопилась Нелли Петровна, — я ночь работала, сделала ему теплотехнический расчет, а он заснул, измотался…

— Вы не замужем?.. Какая вы смелая… Но он же сообщил домой, где ночует?

— Не знаю, наверное, сообщил, — покривила душой Нелли Петровна; знает ли Лариса о его семейных невзгодах? — Сегодня в пять утра ушел, даже завтракать не стал, а вот сейчас хотел все бросить, — что-то случилось… Никак от него не ждала. Вы не знаете, в чем дело?

— Я не видела его со вчерашнего дня, — забеспокоилось Лариса, — все время сижу в зале автоматики. Не представляю, что могло случиться. Я думаю, ему станет спокойнее, если выяснить причину отказа схемы. Не уйду, пока не узнаю, в чем дело. Хоть на ночь останусь.

— Разве больше некому?

— Электрики не станут возиться, такой они у нас народ. Там, где деньгу зашибить, хоть сутками будут «вкалывать», а вот так, без гро́шей, не заставишь. Тем более не могу этого сделать я, водки с ними не пью, в домино не играю, ругани не переношу… Они от меня, как от чумы.

— Трудно вам работать электриком на печах? — сочувственно спросила Нелли Петровна.

Лариса усмехнулась.

— Кое-кто решил попробовать, как они говорили, лаской со мной… Проучила. И знаете, что оказалось? Люди-то они, в общем, хорошие, правильные. От нас, женщин, зависит, как они, мужчины, себя поведут. Были бы мы, женщины, другими… Да что я вам рассказываю, вы это знаете. Женщине не легко бывает: молодость уходит, встретила не того, знаете как… Сломится, махнет на все рукой: живи, как живется…

Нелли Петровна слушала Ларису и думала о том, что она права, надо оставаться человеком, как бы трудно ни пришлось…

— А вы… вы сама… счастливы? — спросила Нелли Петровна.

Лариса пожала плечами, словно сомневалась, можно ли так спрашивать.

— Безоблачного постоянного счастья, о котором вы, наверное, спрашиваете, о котором каждая девчонка мечтает… — Она прервала себя и, подняв глаза на Нелли Петровну, в свою очередь, спросила: — А бывает ли оно — такое постоянное, не меняющееся счастье? Счастливые минуты — да. А потом начинается проза жизни: пришел муж… какой-то не такой, разве будешь упрекать его? Уложишь спать, сапоги стянешь, а утром он сам все поймет, прощения попросит…

— И это — счастье?

— Что?.. — не поняла Лариса.

— А вот, что он у вас прощения попросит?

— Если он трезвый, он делается таким, какого я любила… Да, эти минуты для меня — счастье.

— А потом опять проза жизни?

— Да, потом опять…

— Но разве так можно жить? Я бы не смогла. Нет, не смогла бы, — решительно повторила она.

— А что делать? Разводиться? Один он совсем сопьется.

— Он мучает не только себя, но и вас… — Едва приметный румянец оживил лицо Нелли Петровны, она вдруг сопоставила то, что рассказывала Лариса, с тем, что было у нее самой… С Серединым… Смогла бы она помогать Середину с таким же бескорыстием, как эта женщина помогает своему мужу? — Должен же быть какой-то предел подвижничеству, — продолжала она, — вы молодая женщина, вы должны быть матерью, воспитывать детей… Дети у вас есть?

— Нет, к счастью. Какой бы он был для них отец?.. Иногда сама себя кляну: бросить бы все, оставить ему квартиру, вещи и бежать без оглядки… Потом опомнюсь: ну, распродаст он все, останется среди голых стен, погибнет на глазах у людей или в больницу попадет… Кроме меня, нет у него ни одной родной души. — Лариса искоса взглянула на собеседницу. — А вы бы как на моем месте поступили? — спросила она.

Нелли Петровна как-то сжалась, посуровела.

— Не знаю, хватило бы у меня сил жить, как вы, — заговорила она. — Надо очень любить человека…

— Я любила его. А сейчас… — Лариса задумчиво покачала головой. — Он стал совсем другим, чужим, но оставить его я не могу… Он вернулся из заключения, считает, что я изменяла ему. Взять и бросить больного… Я бы мучилась всю жизнь.

— А Ковров… не смог бы помочь вам? — Нелли Петровна зарделась, так неожиданно для нее самой вырвался этот вопрос.

— В чем помочь? — спросила Лариса и недоуменно взглянула на нее.

— Наверное, он хорошо относится к вам…

— Он женат, у него дети, — сказала Лариса, поняв, о чем она говорит.

Нелли Петровна промолчала, не посмела сказать, что Ковров одинок. Это было бы вмешательством в чужую жизнь. Может быть, Лариса знала, но не хотела посвящать чужого человека в свою жизнь, а может быть, Ковров ничего не говорил ей. Скорее всего, так и было, мешала мужская гордость или опасение быть неправильно понятым. Нелли Петровна успела угадать угловатый характер Коврова.

После обеда Лариса торопливо побежала на печи, к себе, и зал автоматики. Нелли Петровна вернулась в лабораторию и принялась помогать своим лаборанткам с анализами. Ее не оставляла мысль, что она не так, как надо, как это сделала бы Лариса, разговаривала сегодня с Серединым. «Ты так же, как и он, хочешь встречи, вот в чем дело, — сказала она себе. — Лариса здесь ни при чем. Хватит ли у тебя силы просто помочь ему остаться человеком, ни на что не рассчитывая для себя? Хватит ли силы жить так, как Лариса? — Нелли Петровна одернула себя. — Опять Лариса!..» Ее охватила досада. Чем, собственно, эта простая, без претензий на какое-то подвижничество женщина могла привлекать к себе внимание? Самой жизнью она поставлена в условия исключительные, но даже и не сознает этого. Живет так, как привыкла жить. Просто привычка… Сложнее, когда никто, никакая привычка, никакие обстоятельства жизни не заставляют брать на себя заботы о человеке, а ты все-таки берешь… «Нет, — тут же опровергла себя Нелли Петровна, — и у меня есть обстоятельства жизни, заставляющие поступать так, а не иначе. Все дело в том, выдержу ли я, как выдерживает Лариса, или меня не хватит с первых шагов…» И вдруг, на минуту оставив работу, она сказала себе то, что владело ею все эти дни и чего она никак не могла выразить словами: «Я люблю его…»

XXIII

Ковров решил поговорить с Григорьевым сейчас же. Нелли Петровна права, как получится, так и получится.