Петр и Феврония. Совершенные супруги - Дмитрий Володихин

Чин Крещения начинается с изгнания бесов из воды с использованием того же образа: Ты «главы там гнездящихся сокрушил змиев»[203].

В «Повести…» также присутствует вода: косвенно она есть в образе бани и более явно, когда святые Петр и Феврония плывут по реке.

Рассмотрим богословскую трактовку воды. «Без воды не может быть жизни, и поэтому первобытный человек отождествляет воду с принципом жизни, видит в ней prima essentia (первичную субстанцию) мира: „…и Дух Божий носился над водою“ (Быт. 1: 2). Но если вода изображает и символизирует мир как космос и жизнь, то она также является символом разрушения и смерти. Она заключает в себе таинственную глубину, которая убивает и уничтожает, она есть темное обиталище демонических сил, образ иррационального, неуправляемого, изначального в мире. Основа жизни, животворящая сила — и основа смерти, сила разрушительная: таков двойственный образ воды в религиозном мировоззрении человека»[204].

А теперь стоит присмотреться к тому, как образы воды и сокрушения гнездящихся в ней змеев (демонических, безбожных сил) развиваются в «Повести…» в эпизоде искушения святой Февронии на корабле. К ней подступился с соблазнительными речами человек, принявший «помысл от лукавого беса»[205]. Княгиня отвергла его притязания и пристыдила его. В этом эпизоде мы видим присутствие нечистой силы и можем предположить, что здесь развивается мотив гнездящихся в воде злых духов.

Побивание змеев, победа над дьяволом — важный элемент крещения, но далеко не исчерпывающий.

Если в первой цитате, приведенной в предисловии к «Повести…», тема крещения только намечена, то в следующей о нем говорится прямо: «Елицы во Христа крестишася, во Христа облекошася» (Гал. 3: 27). То же самое в синодальном переводе звучит следующим образом: «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись». И далее: «Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28–29).

В приведенном отрывке, конечно, не раскрывается тайна крещения. Что значит: «во Христа облеклись»? Ответ содержится в Предании и некоторых богословских трудах.

В чине Крещения, при освящении воды, священник читает молитву: «О еже быти ему воде сей банею пакибытия, оставлению грехов и одежди нетления…»[206] Мы уже говорили о том, что «баня пакибытия» есть аллегория крещения, но из этой молитвы видно еще одно значение «бани» — это некая одежда, своего рода одеяние веры, а значит, — нетления. Через крещение падшая и потому тленная природа человека становится нетленной, то есть исцеляется. В одном из богоявленских канонов читаем: «Христос грядет ко Крещению, бессмертие Божественною банею всем подая»[207].

Итак, еще одним важным значением крещения является исцеление: после победы над дьяволом происходит исцеление и просвещение человеческой природы.

В каноне Богоявлению есть отрывок, основанный на Ветхом Завете: «Соблюдаемся благодатию вернии, и печатию: яко бо губителя бежаша, врага евреи древле окровавлена: тако и нам исходное божественное сие, пакибытия баня будет. Отсюду и Троицы узрим свет незаходимый»[208]. На этом отрывке можно наглядно проследить, как символы таинства крещения развиваются в «Повести…»: князь Петр, пострадавший от крови змея, сам покрывшийся язвами, приходит к исцелению, к бане благодати.

Хорошо видна параллель между исцелением князя Петра и широко известным ветхозаветным отрывком: «И прибыл Нееман на конях своих и на колеснице своей, и остановился у входа в дом Елисеев. И выслал к нему Елисей слугу сказать: пойди, омойся семь раз в Иордане, и обновится тело твое у тебя, и будешь чист. И разгневался Нееман, и пошел, и сказал: вот, я думал, что он выйдет, станет и призовет имя Господа Бога своего, и возложит руку свою на то место и снимет проказу; разве Авана и Фарфар, реки Дамасские, не лучше всех вод Израильских? Разве я не мог бы омыться в них и очиститься? И оборотился и удалился в гневе. И подошли рабы его и говорили ему, и сказали: отец мой, если бы что-нибудь важное сказал тебе пророк, то не сделал ли бы ты? а тем более, когда он сказал тебе только: „омойся, и будешь чист“. И пошел он и окунулся в Иордане семь раз, по слову человека Божия, и обновилось тело его, как тело малого ребенка, и очистился» (4 Цар. 5: 9–14).

Этот отрывок читается на вечерней службе Богоявления, являясь одним из пророчеств о крещении в Иордане. Нетрудно сопоставить его с сюжетом «Повести…»: муж, требующий исцеления, — военачальник при сирийском царе — «отличный воин» (4 Цар. 5:1), также сомневается в том, кто указывает ему путь к исцелению, и, наконец, само очищение получает в воде.

Исцеление Петра — одно из таинственных чудес «Повести…». Напомним, что исцеление совершалось с помощью помазания струпьев хлебной закваской в бане.

Если баня — символ крещения, то хлебная закваска — символ евхаристии (причащения). Почему же книжник дал намек одновременно на два таинства, нет ли здесь противоречия? Стоит отметить, что закваской следовало помазать тело, а не потреблять ее, что более четко указывало бы на таинство евхаристии.

К чему может отсылать слово «помазание»?

После троекратного погружения крещаемого в воду над ним совершается миропомазание (помазание елеем — маслом). Крупнейший богослов XX века протоиерей Александр (Шмеман) пишет: «В таинстве помазания мы получаем Самого Святого Духа». Далее он развивает мысль о том, что именно этот дар утверждает человека как члена Церкви, Тела Христова[209].

Получается, что в эпизоде исцеления символически сконцентрированы не два, а сразу три таинства: крещение, миропомазание и евхаристия. Это не случайный набор «некоторых из церковных таинств». Подобная связка, видимо, есть след того, что «…в ранней традиции крещение, миропомазание и евхаристия были неразлучны и составляли единое литургическое чинопоследование, так как каждое таинство находило свое исполнение в последующем таким образом, что невозможно полностью понять одно в отрыве от другого»[210].

След этой древней связи находим в чинопоследовании крещения и миропомазания. Вот слова, полностью его раскрывающие: «Ты, который и ныне водою и Святым Твоим Духом даруешь рождение свыше Своему новопросвещенному воину, даруешь ему прощение вольных грехов и невольных, — даруй же ему, о милосердный Царь Царей и Владыка, так же печать дара Духа Святого, чтимого и всемогущего, и приобщенье святому Телу и святой Крови Христа твоего…»[211]