Табу на чувства - Валерия Иванова

С такими мыслями я и легла спать.

Утром проснулась с головной болью и без настроения. Сходила в ванную и начала собирать свои вещи, а их было очень много. Я жила здесь. Чемодана у меня не было, лишь огромные клетчатые сумки.

Осмотрелась вокруг, вроде все собрала. Вся моя жизнь здесь поместилась в две сумки. Смотрела на комнату словно со стороны и видела все счастливые моменты, что здесь происходили… Столько радости и счастья, столько планов и тайных желаний…

Касьян был в квартире, я точно знала, слышала, как он ходит по кухне. Странно, что не ушел на работу. Последний раз посмотрела на себя в зеркало: глаза опухли от слез, щеки впали, губы искусаны в кровь. М — да, красотка, ничего не скажешь, но что имеем, то имеем.

Только бы не заплакать.

Я вышла в коридор и поставила вещи. Расправила несуществующие складки на платье, сделала глубокий вдох и зашла на кухню. Кас обернулся на мои шаги и впился взглядом. Я хотела перестать реагировать на него, но разве такое возможно?

— Доброе утро, — тихо поздоровалась, как делала всегда.

— Доброе утро, Вероника, — ответил мужчина.

Я подошла к кофеварке и нажала на кнопки. Буду скучать по этой машине. Спиной чувствовала тяжелый взгляд Райхеля, так и хотелось плечами передернуть.

Взяла кофе и села за стол. Сделала глоток, вкусно.

— Ты так и будешь молчать? — первым нарушил тишину Касьян.

— Я вчера все сказала, — печально улыбнулась.

— Черт, Вероника, — мужчина запустил руки в волосы и взъерошил их.

А затем в несколько шагов оказывается возле меня, тянет за волосы, запрокидывая голову и целует. В этом поцелуе смешалась все: боль, отчаяние, моя любовь, понимание… Я кладу руки ему на плечи, прижимаюсь ближе, хочу почувствовать еще раз, какого это принадлежать Касьяну Райхелю. Он снова заменил собой весь воздух. Мы целовались с такой страстью, будто от этого зависит наша жизнь, хотя, наверное, так и было. Мы понимали, что это мгновение — все, что у нас осталось.

Я первая прерываю поцелуй. Один бог знает, скольких усилий мне это стоило. Оба тяжело дышим. Кас прислоняется своим лбом к моему. Я закрываю глаза, чтобы не смотреть на него, чтобы не дать слабину.

— Я ухожу, — говорю хрипло, не глядя на него.

— На занятия? — переспрашивает, хотя уже все давно понял.

— От тебя, — голос предательски дрогнул.

Поднимаю влажные глаза и твердо повторяю.

— Я ухожу от тебя, Касьян.

А он молчит, только смотрит внимательно. Там где касается его взгляд остаются невидимые ожоги с его инициалами. Мужчина медленно встает и отходит от меня.

А я внутри кричу до хрипоты, чтобы попросил остаться, чтобы остановил меня! Я бы осталась, плевать на гордость, хочу быть с ним.

Ну же, скажи! Скажи, чтобы я осталась… Неужели ты не видишь, как мне нужен, я же уже при смерти, а без тебя умру… Пожалуйста.

Кас продолжает молчать, такое чувство, что сам не может поверить в то, что я ухожу… Я бы многое отдала за то, чтобы узнать о чем он думает, что чувствует… Если у него есть ко мне хоть какие-то чувства, то он попросит остаться.

Бл*дская надежда расцвела в душе, я почти поверила, что он скажет остаться…

— Хорошо, я отвезу тебя домой, — спокойно произносит.

А у меня сердце разбилось на части.

Эти слова — гвозди в гроб, где будет похоронена наша любовь.

Вероника

Касьян довез меня до дома. По дороге никто из нас не произнес ни слова. А так хотелось. Но я сжимала губы и молчала. Если бы он хотел, он бы остановил меня. К сожалению, хэппи — энд бывает только в фильмах и книгах, в реальной жизни все не так…

— Вероничка, давай вставай, хватит хандрить, — говорит баба Тома и открывает занавески в комнате.

Я начинаю шипеть, как дикая кошка. Свет из окна бьет по глазам и они начинают слезиться.

— Баба Тома!

— Не бабтомкай, давай вставай! Неделю уже, как зомби живешь, посмотри на себя, — всплеснула руками женщина. — Ты себя в зеркало видела? Похудела еще больше! Что соседи скажут? Что я тебя голодом кормлю? Вставай!

Проворная бабулька отобрала у меня одеяло.

— Не хочу, — ответила я и повернулась на бок.

— Ника, до греха не доводи! А то возьму ремень и надаю по твоей заднице костлявой.

Я лишь фыркнула. Мне вообще все равно, что она там будет делать со мной. Я просто хочу тишины и спокойствия. У меня нет сил, я так уста…

Не успела я додумать мысль, как мою левую ягодицу обожгло огнем.

— Ай! — закричала я, подскакивая на диване.

Во все глаза уставилась на бабу Тому, которая в руках держала… Ремень!

— Вы что меня ударили? — спросила, до сих пор не веря в происходящее.

— Я тебя предупреждала, а теперь иди в душ и через десять минут жду на кухне, если тебя не будет — пеняй на себя. С этой минуты я буду тебя воспитывать, — с этими словами она ушла.

Я тупо пялилась на дверной проем, куда она вышла секунду назад и растирала ушибленную филейную часть. А ведь она не шутит! Ремень может показаться детской забавой, кто знает, что у нее на уме…

Титаническими усилиями воли заставила себя встать. Наверное и правда нужно приходить в себя, хватит депрессировать… Тем более Димка скоро приедет, я должна быть веселой, хоть и буду подыхать внутри. Сходила в душ и впервые за шесть дней посмотрела на себя в зеркало, едва не отшатнулась. На меня смотрела измученная незнакомка. Права баба Тома довела я себя. Под глазами синие круги, щеки впали, кости торчат еще сильнее… Эффект Касьяна Райхеля налицо, так сказать.

Каждый раз при мысли о мужчине сердце болезненно сжималось. Станет легче хоть когда — нибудь? Появится ли снова интерес к жизни? Или без него больше не будет красок в моем мире?

Постаралась выбросить весь негатив из головы и зашла в кухню.

— О, хоть немного на человека стала похожа, — отвесила комплимент баба Тома. — Давай за стол садись, я котлетки пожарила и пюрешку сделала.

Я не хотела. Аппетита не было совершенно. Но отказать не могла, знала, что именно для меня бабушка старалась, на кухне возилась.

— Спасибо, умираю от голода, — соврала и глазом не моргнув.

Пока ковырялась вилкой в тарелке без особого энтузиазма, баба Тома рассказывала последние новости.

— Никуся, давай кушай, — строго сказала женщина.

— Баб Том, что — то не хочется…

— Ты это прекращая. Думаешь, Касьян твой один на белом свете? Знаешь еще сколько таких будет? Если этот козел заставляет тебя плакать, то не пара он тебе, поняла меня?