Три желания для золотой рыбки - Елена Усачева

– А должен так, как об этом написано в книжках? – расхохоталась Нинель Михайловна. – Ждать от мальчишек того, что «надо», – глупейшее занятие. Не меряй по себе! В их головах сидят совсем другие тараканы. Они сами не могут вообразить, что будут делать через минуту. Им может кто-то нравиться, но они ни за что в этом никому не признаются, будут ходить кругами и молчать. Потом, чтобы привлечь внимание, начнут делать гадости, демонстративно проходить мимо, оскорблять. Окружающие в ужасе, а парни считают, что только так и можно ухаживать. – На этих словах Лера усиленно закивала головой, вспомнив все ту же пресловутую игру в волейбол. – Потом в какой-то момент им покажется, что все прошло, никаких чувств нет, а через час они снова будут страстно влюблены. Они все такие, и с этим ничего не поделаешь. Особенно – сейчас. Они до того неуверены в себе, до того боятся показаться глупыми или ошибиться, что готовы дуть на воду. Сейчас он боится всего – отказа, насмешек, твоего невнимания…

– Да чего он может бояться? – всплеснула руками Лера. – Он ведь такой… уверенный.

– Уверен, когда знает, что делает, – хитро посмотрела на нее учительница. – А когда не знает…

– Что же я должна сделать, чтобы он узнал? – растерялась Гараева.

– Для начала не позволять всяким Лизам мешать вам. А то – что это такое? Ей сказали гадость, а она – в слезы и бежать домой?

– А как же?.. – пролепетала Лера.

– Да никак! – перебила ее биологичка. – Плюнь на нее, перестань замечать, в конце концов, докажи, что ты любишь его больше. Дай ей сдачи, нахами. Да что угодно! А ты – сразу в слезы и бежать, – повторила она. – Так всю жизнь и будешь бегать?

Гараева оглянулась. Все-таки жаль, что здесь нет аквариума. Как было бы просто – загадал желание, и оно сбылось. А может, пойти домой? Рыбки там, стоит только положить руку на гладкий бок и…

– … сама. – За фантазиями она и не услышала, что ей говорила Нинель Михайловна. – Понимаешь, сама! – склонилась к ней ближе учительница. – И тогда счастье твое от тебя не уйдет.

Гараева словно очнулась. Она посмотрела по сторонам, будто только что заметила, что сидит не дома на диване, а на жестком стуле в школьном кабинете.

– А почему… – нахмурилась Лера. – Почему вы со мной разговариваете?

– Ну, это проще простого! – Пустая обертка была безжалостно смята и отправлена в корзину для мусора. – Во-первых, ты первая пришла ко мне в кабинет. Помнишь, неделю назад? Грохота, с которым ты разбила аквариум, не слышал только глухой! Я видела, как Быковский бросился тебе помогать, и решила не вмешиваться. Он давно за тобой ходил, я это заметила. То, что не все рыбки выживут, я знала заранее. То, что весь день пробегав в поиске аквариума, вы с оставшимися рыбками сроднитесь, было ясно. Вот я и решила их тебе подарить. Сама видела, их у меня много. Во-вторых, о том, что между вашими классами – конфликт, нам прожужжала все уши Алевтина Петровна, поэтому с самого начала было понятно, что ваши отношения незамеченными не останутся. Ну и в-третьих, в столовой мы встретились случайно, и ты была в таком состоянии, что с кем-то в итоге тебе все равно пришлось бы поговорить. Такие беды не носят в себе, ими обязательно надо делиться, иначе они съедают человека изнутри. Я так понимаю, что с родителями у тебя не самые доверительные отношения? Подружки тебе вряд ли насоветуют что-нибудь умное. Считай, что это был жест доброй воли. Тем более что мне все равно нужен был помощник для уничтожения шоколадки. Итак, мы квиты?

– Что же мне теперь делать? – прошептала вконец запутавшаяся Гараева.

– Не отчаивайся и не думай, что все зависит от других. Очень многое зависит от нас. От того, как мы воспринимаем жизнь.

– Но все вокруг говорят… – упрямо помотала головой Лера.

– Пусть говорят, – легко отмахнулась биологичка. – Им хочется того же, что происходит с тобой, но они этого не имеют, поэтому они только болтают. Запомни, что это – твоя жизнь, и школа – всего лишь часть ее.

– Но он шел с Курбаленко и даже не смотрел на меня!

Лера слышала все эти умные и правильные слова, но смысл их пока до нее не доходил. Перед ее глазами стояла навязчивая картинка. Павел спускается по лестнице, следом, отставая от него на ступеньку, идет Лиза. Чтобы она не споткнулась, Быковский поддерживает ее под локоть. Какая трогательная семейная сцена!

Как же она сейчас ненавидела себя! За то, что прошла мимо и ничего не сказала. За то, что позволила им так с собой поступить! За то, что разрешила Лизе произнести на пороге столовой все те гадкие слова и ничего не сказала в ответ.

– Конкретных рецептов тебе не даст никто. – Решив, что свою успокоительную функцию она выполнила, Нинель Михайловна пошла к двери. – А если попытаются – беги от них. В своей судьбе, тем более в вопросах любви, только ты имеешь право распоряжаться.

Загремел звонок. Дверь была открыта, и в нее ворвались жаждущие получить новые знания по биологии. Лера с трудом пробилась сквозь встречный поток и вдруг споткнулась о чересчур внимательный взгляд.

Быковский сидел на корточках около стены напротив двери кабинета биологии, на его коленях лежал плеер. Павел чуть покачивал головой в такт только ему слышимой музыки. Проходящие мимо ребята спотыкались о его длинные колени, но он этого не замечал. Он смотрел только на Гараеву.

Коридор опустел, дверь в кабинет биологии закрылась.

Павел легко поднялся, шагнул вперед, отклонил наушник, давая возможность Лере услышать то, что звучало у него в плеере.

– Вивальди. – Быковский с явным удовольствием произнес это слово. – Ты к нему как?

– Я его не слышала, – прошептала оглушенная Гараева.

– Зря. – Наушник вернулся на свое место. – Класс! – Щелкнула, отскакивая, клавиша на плеере. – У меня сегодня зачет по рисунку в художественной школе. Закончу в шесть. Ты как?

Лера долго смотрела в это уже ставшее знакомым до мельчайших черточек лицо. Значит, он сам не ведает, что творит? Что же, пора ему открыть кое на что глаза.

– А ты как? – жестко спросила она.

Быковский поморщился, отводя взгляд в сторону.

– Все в порядке, да? – Лера начала злиться.

– А тебе разве не все равно? – вдруг спросил Павел.

Гараева открыла рот, но произнести ничего не смогла.

– Мне показалось, что тебе все надоело, – спокойным, убивающим своим равнодушием голосом заговорил Быковский. – Ты стала так странно себя вести… В школе меня совсем не замечаешь. Вот я и подумал, что между нами все закончилось.

– Но Курбаленко сказала, что это ты велел мне близко к тебе не подходить! – прошептала Гараева, чувствуя, как в голове у нее все путается от невероятности такого предположения. Вот как? Выходит, что во всем виновата она, а не Павел со своими странными фантазиями и закидонами?

– Дура, – легко бросил Павел, и Лера вздрогнула, приняв это ругательство на свой счет, но говорил он не о ней. – Лизка, – уточнил он. – Прицепилась ко мне около школы – расскажи да расскажи. Я от нее отвязаться никак не мог. Так и ходила за мной весь день. А что, ты нас видела?