Невеста смерти - Алексей Макеев

— Давайте подбивать бабки, — невесело предложил Орлов. — Что мы имеем в сухом остатке? По адресному мы пробили всех, кого ты, Лева, просил, и выяснилось, что братьев Пахомовых и Егора Егоровича Рогожина в России нет, как и его матери.

— Нужно попробовать поискать ее еще раз, потому что она может быть не Аделаидой, а Идой или Адой, — сказал Гуров.

— Запросить-то не проблема, только как обосновать? — возразил Петр. — С нас же теперь глаз не спустят. Предположим, мы ее даже найдем, и что ей предъявим? А нечего нам ей предъявить! Ее связь с убийствами недоказуема. Мотив есть, согласен, но больше-то ничего! Предположим, что надписи на обороте фотографий Егора Пахомова сделаны ее рукой, и на них даже есть ее пальчики. Так от этого обвинения ее даже начинающий адвокат в пять минут отобьет — украли у нее их, чтобы потом подбросить. И крыть нам будет нечем! А у нее в защитниках, судя по всему, такие зубры, что это мы сами об них зубы обломаем. Что дальше? Где ее связь с исполнителями? Она нам их сдаст? Никогда! И учти, что существует еще неизвестная нам третья сила, с помощью которой она пришла к власти и мстила своим обидчикам. О ней вообще ничего не известно. И что мы можем предпринять в данных обстоятельствах?

— Многое! Не настолько мы беспомощны, как ты думаешь, — ответил ему Лев.

Он принес и положил на стул «дипломат» Левашова, достал оттуда все бумаги и стал их просматривать. Там были документы на квартиру, завещание, где единственной наследницей указана дочь, свидетельство о разводе, пенсионное удостоверение, диплом, трудовая книжка и все в этом духе. Гуров перебирал их одно за другим, Петр с Крячко стояли у него за спиной и смотрели через плечо, а Саша тем временем вытащил из рюкзака вещи Левашова и занялся ими. Наконец Стас не выдержал:

— Лева! Что ты там ищешь?

— Сергей в машине реанимации мне из последних сил сказал, что здесь должна быть фотография, и если я с ней разберусь, то мне все отдадут.

— Но он же утверждал, что у него ничего нет и все погибло при пожаре, — напомнил Стас.

— Думаю, он рассчитывал, что мы доберемся до безопасного места, он получше присмотрится и ко мне, и к вам, а потом уже решит, отдавать нам все это или нет, стоит нам верить или лучше сохранить все, как было, в тайне. А тут скрутило его, и понял он, что может не выжить, вот и рискнул, — объяснил Гуров.

Он перебрал поштучно все бумаги, но фотография там была только одна — уменьшенная копия той, что стояла в доме Сергея на серванте.

— Ну и как с ней разбираться? — озадаченно спросил Крячко.

— Вариантов два: дело или в здании, на фоне которого они сфотографировались, или…

— В том человеке, который их фотографировал, — тихонько вставил Саша, не отрываясь от своего занятия.

— Правильно! Значит, что мы должны делать? — спросил у него, не поворачиваясь, Лев.

— Искать его семью. Будем надеяться, что жена помнит, при каких обстоятельствах был сделан этот снимок, — ответил парень.

— Молодец! Умница! — одобрительно кивнул Лев. — Самое главное, не навести наших противников на ее след.

— Так мы можем от этого дела вообще дистанцироваться, — предложил Стас. — Попросим кого-нибудь из знакомых нотариусов, и все. Сергей находится в госпитале в тяжелом состоянии, у нас есть его завещание на имя дочери. Подобными делами им приходится часто заниматься, и связи у них налажены. Они найдут дочь, а мать наверняка окажется где-то рядом.

— А чего искать, если адрес и телефон уже есть? — тихо произнес Саша, и все резко повернулись к нему.

Оказалось, что он, самым тщательным образом обыскав костюм Сергея, уже нашел то, что они только собирались найти.

— Вот! — сказал парень, показывая записку — развернутый листок бумаги, который был в несколько раз сложен, причем уже давно, потому что на сгибах потерся. — В пистончике лежала. Тут написано, что в случае его смерти он просит известить Ирину Викторовну Мирошину.

— Ну, точно! В свидетельстве о разводе написано, что она вернула себе девичью фамилию, — воскликнул Крячко. — Сашка! Ты — гений!

— Да нет! Просто я подумал, что он, зная, какие серьезные у него проблемы с сердцем, не мог не подстраховаться. Видимо, ему еще в Демидовске стало плохо с сердцем, вот он эту записку и написал, чтобы, если умрет, вы, обыскивая его одежду, ее нашли и с его бывшей женой связались, — объяснил Саша.

— Старею! — грустно проговорил Лев. — Раньше бы я сам мигом это сообразил.

— Зачем вы так, дядя Лева? Просто вы сейчас совсем другими вещами заняты, вот и думали о них, — попытался утешить его парень.

— Да ты еще и дипломат, — усмехнулся Гуров. — Ну и какой же там адрес?

— Люберцы.

— Так, что у нас получается? Серпухов, Люберцы и воинская часть в Подмосковье. Сейчас пишем заявления на отгулы и завтра, разделившись, едем по этим адресам, — предложил Лев. — Только проверяемся со страшной силой, чтобы никто не понял, что мы расследование продолжаем.

— Не надо! Завтра пятница, и я даю вам всем отгулы после командировок, — сказал Орлов. — Надеюсь, что за три дня мы все что-нибудь нароем.

— Итак, кто что выбирает? — спросил Гуров. — Лично я еду к Ирине Викторовне Мирошиной, потому что знаком с ее мужем — мало ли какие у нее вопросы возникнут?

— Тогда я — в Серпухов, — сказал Крячко. — Во-первых, не может быть, чтобы я в местной полиции каких-нибудь знакомых не нашел. А, во-вторых, Герасимовы — люди в возрасте, мне с ними будет легче общий язык найти.

— Тогда мне остается воинская часть, — не стал возражать Саша.

— И школа, — напомнил Лев. — Год выпуска 1967—1968-й. Одноклассники Татьяны сейчас уже на пенсии, они будут только рады молодость вспомнить.

— Ну тогда на посошок, и разъезжаемся, а то утром рано вставать, — предложил Стас.

— Да нет! Есть еще один момент, — остановил его Гуров.

Он подошел к рюкзаку Левашова и достал оттуда его правый резиновый сапог. Постелив на пол газету, поставил сапог на нее и сказал:

— Как мне сказал Сергей, в нем спрятано нечто очень важное, за что один хороший человек жизнью заплатил.

Они во все глаза уставились на сапог, и Крячко недоуменно произнес:

— Он же литой! Туда при всем желании ничего не спрячешь. Под стельку? Но это глупо, потому что там будут искать в первую очередь. Давайте я его помою, авось потом и найдем что-нибудь.

Но даже начисто отмытый старый резиновый сапог продолжал хранить свою тайну. Под стелькой ничего, естественно, не было, и они вертели его не хуже, чем мартышка очки, обследуя и снаружи, и изнутри, но все бесполезно.

— Или это не тот сапог, — начал было Стас, но Лев перебил его:

— Сергей сказал, что правый. Он положил свои сапоги в рюкзак, а я свои — в сумку.

— Перепутать не мог?