Доисторическая история - Светлана Найцева

– Нуо поправится, – кивнул Сиум.

– Нгао спасла Нуо, – Оуи ласково обняла Нгао за плечи. – Вода не зря привела дочь Тхена к Нуо. Нгао вернула Сиуму и Оуи сына.

– Сын Сиума еще очень слаб, – сказала Миа. – Пусть Нуо отдыхает.

Они ушли. Вскоре Олан сообщил, что мясо готово. Эяо разложила мясо и лепешки на листья.

– Нуо не сможет есть лежа, – заметила Нгао.

– Надо поднять постель, – кивнул Олан.

Он вышел и через несколько минут вернулся с охапкой веток и папоротника. Бросив все возле постели, Олан сел рядом и приподнял Нуо, удерживая его в сидячем положении. Нгао и Эяо уложили ветки и папоротник, подняв изголовье постели, и застелили их шкурой.

Олан осторожно опустил друга на постель. Теперь сын Сиума полулежал, откинувшись на высокое изголовье. Так ему было легче есть и пить.

Нгао села рядом с постелью и стала кормить его, отщипывая маленькие кусочки мяса.

– Необычный вкус, – заметил Олан. – Мясо стало совсем другим.

– Эяо нравится, – улыбнулась Эяо.

– Так готовила Ула мать Нгао, когда кто-то болел, – пояснила Нгао.

– Вкусно, – Нуо, улыбаясь, смотрел на нее. – Такое мясо можно есть не только, когда болеешь.

– Если Нуо нравится, Нгао всегда будет так жарить мясо, – совсем смутилась она.

– Нуо очень нравится, – ответил сын Сиума. – Нуо нравится все, что делает Нгао.

Дочь Тхена очень похудела и совсем осунулась за эти дни, ведь она все время проводила возле него. Нуо помнил, как Нгао выхаживала Лона одну ночь, а возле Нуо она провела четверть луны без сна и отдыха.

Сын Сиума постепенно выздоравливал. Первые дни он так и лежал в постели почти неподвижно. Жар и слабость были еще достаточно сильными. Потом жар спал, и Нуо стал самостоятельно переворачиваться с боку на бок и садиться в постели. Теперь, когда он мог есть и самостоятельно пить приготовленные Нгао настои, выздоровление пошло быстрее.

В один из дней Нгао как обычно меняла повязки на ранах. Рана на животе уже затягивалась. Ее края крепко схватились и зарастали. Нгао осторожно подвигала стягивавшие рану жилы.

– Может можно снять жилы? – изогнувшись от боли, прохрипел сквозь зубы Нуо. – Края раны соединились.

– Наверно можно, – нерешительно согласилась Нгао. – Жилы врастают в рану.

– Нгао не знает, когда снимать жилы? – удивился сын Сиума.

– Нет, – качнула головой Нгао. – Сиху лечат только легкие раны. Тяжелораненых сразу убивают. Ула мать Нгао встречалась с охотником из другого племени. У охотника был шрам на животе. Когда Ула спросила, охотник рассказал, как лечить такую рану, а Ула рассказала Нгао. Ула долго ходила с тем охотником. Нгао не дочь Тхена. Нгао дочь того охотника.

– Из какого племени был охотник?

– Нгао не знает, – вздохнула она. – Нгао не знает отца.

– Тогда Нуо будет звать Нгао дочерью Иуша, – серьезно ответил Нуо. – Иуш любит Нгао больше, чем Нуо и Олана. Пусть Нгао снимает жилы.

Нгао заранее размяла траву, чтобы сразу обложить ею рану. Осторожно развязав концы жил, она стала выдергивать их одну за другой. Со стоном закусив губу, Нуо напряженно изогнулся в постели. Нгао старалась сделать все быстро, чтоб ему не было так больно. Убрав жилы, она обложила рану толстым слоем травы, смочила настоем и перевязала. Нуо медленно расслабился.

– Кто учил Нгао лечить травами? – спросил он.

– Ула показывала Нгао травы. А Ула узнала о травах от отца Нгао. Еще Нгао нравится наблюдать за травами и животными. Нгао интересно, когда какие животные едят одну или другую траву. Даже Ирр, когда болеет, ест траву.

– Нгао на самом деле не дочь Тхена, – покачал головой Нуо. – Нгао не похожа на других сиху. Духи дали Нгао особые знания и привели в племя карамов.

* * *

Только спустя два месяца Нуо стал потихоньку вставать и двигаться по хижине. Его раны совсем затянулись, но слабость после долгой болезни все не проходила. Каждый день Нгао выводила его из хижины и сидела с ним на камне у входа. Нуо радовался таким прогулкам как ребенок. Он с наслаждением дышал свежим воздухом, с нетерпением ожидая, когда, наконец, сможет снова пойти на охоту или окунуться в море.

В это время у хижины собирались находящиеся в поселении карамы, радостно приветствуя выздоравливающего охотника и с удовольствием разговаривая с ним. Нгао уже не накладывала повязки на раны, и карамы с содроганием смотрели на свежий шрам, пересекающий живот Нуо. Между тем шрамы на спине и плече поблекли и уже не так сильно выделялись на коже.

Сам Нуо с тревогой смотрел на округляющийся живот Нгао. Он никогда не забывал о ребенке, которого она носила, и с грустью думал, сколько Нгао пришлось пережить, пока он лежал без сознания.

Только к концу зимы сын Сиума окончательно окреп и стал сначала помогать в повседневных работах в поселении, а потом и выходить в лес. В лесу его обычно сопровождали Олан и Лон. Нгао и Эяо к этому времени уже не выходили за пределы поселения.

В один из дней в конце зимы Нгао и Эяо готовили еду на общем костре посреди поселения. Разговаривая с Нгао, Эяо передвинула ведро с водой ближе к огню и застонала от внезапной боли. Обхватив живот руками, она опустилась на песок. К ней тут же подбежали Олан и Миа.

– Пусть Олан отведет Эяо в хижину, – взглянув на сестру, распорядилась Миа. – Нгао пусть позовет Оуи. Сегодня у Олана и Эяо родится ребенок.

Сын Нома подхватил жену на руки и бережно отнес в хижину. Миа ушла с ними. Нгао побежала к хижине вождя Сиума, передать слова Миа.

Занеся Эяо в хижину, сын Нома осторожно уложил ее в постель. Миа разожгла огонь в очаге и выставила испуганного и обрадованного Олана за дверь. Выйдя из хижины, он столкнулся с подошедшей Оуи.

По хижине снова расплылся сладкий дым. Олан, Нуо и Нгао сидели у хижины Нуо, в нетерпении прислушиваясь к происходящему в хижине Олана.

Родила Эяо легко и быстро. Не прошло и получаса, как из хижины послышался плач ребенка. Радостный Олан в нетерпении подбежал к своей хижине, вслед за ним подошли Нуо и Нгао. Им навстречу вышла Оуи.

– Эяо родила девочку, – с улыбкой сообщила она и тут же посерьезнела.

– Нгао может зайти в хижину, а мужчины пусть уходят.

– Опять, – притворно вздохнул Олан. – Олана снова выгнали из дома. Можно увидеть ребенка?

– Через три дня, – строго ответила Оуи. – Три дня мать и ребенок находятся под защитой духов.

– Счастливый Олан поживет у Нуо, – засмеялся сын Сиума и, обняв друга за плечи, увел с собой.

Нгао робко скользнула в хижину. Эяо полулежала в постели укрытая шкурой. На руках у нее был завернутый в шкуру ребенок. Эяо кормила его грудью. Миа сидела рядом с постелью. Эяо радостно улыбалась, хотя и выглядела уставшей, а ее волосы были мокры от пота.