Черная Шаль. Книга 2 - Алексей Резник

Чуть-чуть подождав и видя, что аплодисменты в зале не собираются утихать, а более того – приобретают нездоровый затяжной характер, генерал Панцырев поднял обе руки вверх, призывая членов штаба ГСО к молчанию. Когда в зале установилась тишина, Панцырев казенно-оптимистичным голосом в стиле «а-ля отчетные доклады Партсъезду» сообщил:

– Местоположение скопления основной массы так называемых румплей только что установлено, и с минуты на минуту мне должны сообщить об их полном уничтожении! – и глядя на как по волшебству разлившееся по лицам собравшихся выражение безмерного облегчения, с бесконечной горечью подумал: «Какие же вы все-таки идиоты, если даже хотя бы на минуту поверили мне!»…

Последним на сырое дно оврага скатился, громко проклиная меня и жизнь, Виктор. Последствия падения показались настолько ужасными, что потускнел даже свет священной лампы «хиранг» или, скорее, у меня в глазах потемнело и никак не хотело рассеиваться. Но «хиранг» есть «хиранг» и его волшебное золотистое сияние не более, чем через две минуты затопило заболоченное дно оврага, осветив наши растерянные, забрызганные грязью лица светом мечты и надежды. Даже толстощекое небритое лицо Виктора прекратило дергаться брезгливыми ненавистными гримасами.

– «Хиранг» легко защитит нас от урсурска, – бесстрастно сказал Верховный Унгард Анмайгер. – Зря вы запаниковали, не тронул бы он вас – свет «хиранга» всегда приманивает урсурсков, но они никогда не смеют приблизиться к нему, – добавил он укоризненно, не без труда поднимаясь на копыта, осторожно, как будто боялся, что они могут переломиться, распрямляя ноги в коленях, – идти осталось совсем недалеко…

– Я так и думал! – радостно воскликнул я, вскакивая на ноги. – А ты, Витя – плакать начал! Говорил же тебе – все у нас рассчитано! – подошел я к нему, протягивая руку помощи.

Руки он мне не подал, поднялся сам, зло сверкнув на меня большими выразительными глазами, не хуже урсурска.

– Вперед! – приказал Верховный Унгард и чуть прихрамывая, двинулся вдоль по дну оврага, бережно придерживая когтистой рукой широкую лямку баула, где мелодично позванивали драгоценные ингридиенты ахайсота и шуршали складками древние фамильные ковры Верховного Унгарда.

Мы молча пошагали за ним, хотя меня сильно подмывало спросить у Анмайгера – откуда мог взяться в Сучьем Лесу этот самый урсурск. Не из Колодца ли он выпрыгнул, у которого остался майор Стрельцов? У майора, правда, имелась брусничная настойка…

– Э-э-х-х! – я завистливо вздохнул, но ничего не сказал.

Мы шли минут двадцать по дну оврага, постепенно повышавшемуся, иногда попадая ногами в лужи и небольшие выбоинки, спотыкаясь, молча ища равновесия в душном воздухе оврага, иногда не находя его и молча падая. Больше всех – три раза, падал, естественно, Виктор. Но он быстро поднимался и с удвоенной энергией принимался переставлять толстыми ногами, в болезненном стремлении во что бы то ни стало поскорее достичь того места, где ему сделается совершенно ясно – удастся вернуть домой гусей или нет.

А свет «хиранга», между прочим, делался все ярче и ярче, громче и мелодичнее звенели разноцветные кристаллы в бауле Анмайгера, что указывало на приближение кладбища и – явно сохраняющего автономность, ахайсота. Самое главное, что нас больше не преследовали зловещие шорохи в темноте – они сами и их обладатели отныне, и на самом деле, сделались исключительно прерогативой Сучьего Леса.

– Нас просто хотели убить, – неожиданно сообщил нам Анмайгер, когда мы выбирались из оврага на сравнительно ровное поле, сплошь покрытое сухими будульями прошлогодней полыни, – Сумироги.

– Ясно! – бодро ответил я, вглядываясь в видневшуюся примерно в километре от кромки оврага, среди зеленоватого полумрака, гряду высоких черных тополей.

– «Хиранг» нас спасет! – твердо повторил Верховный Унгард, задрав голову к небу, и принялся внимательно вглядывался в круглый лунный экран. – Где-то там сейчас унгард Аджаньга готовится к бою! – в голосе Анмайгера прозвучали странные нотки и он сделал холостое глотательное движение кадыком. – Вперед – кладбище за тополями!

Мы продолжили наш бег теперь уже через прошлогоднее полынное поле. Полынь с сухим треском ломалась под ногами, распространяя запах специфической полынной горечи и мелкой сухой пыли.

Где-то далеко и высоко в небе послышался гул двигателей невидимого отсюда тяжелого транспортного самолета. Самолет, кажется, приближался к нашему городу, а, может быть, и нет. Лучше бы, конечно, нет – иначе, как утверждал Анмайгер, ничего у Аджаньги не выйдет. К счастью, спустя минуту, гул невидимого самолета начал удаляться. Возможно, руководству городской чрезвычайной комиссии удалось связаться с пилотами и дать им соответствующие распоряжения.

Но автоматные очереди распарывали ночную тишину постоянно – они слышались в самых разных районах города. От каждой очереди Анмайгер нервно вздрагивал и недовольно мотал головой.

Мы пересекли поле безо всяких приключений, чему я немало удивился, все время пути не переставая думать о том, что из себя представляют Сумироги и каковы у них возможности по сравнению с Чермиками.

Когда нам, наконец-то, удалось достичь чугунной кладбищенской ограды, «хиранг» на груди Анмайгера полыхал со страшной силою, разгоняя мрак в радиусе не менее пятидесяти метров. Несмотря на то, что благодаря «хирангу» мы представляли собой великолепную мишень сверху, я интуитивно чувствовал, что он является единственной нашей реальной защитой, и поэтому и я, и Виктор старались держаться в непосредственной близости от Анмайгера. Он обернулся к нам обоим и неожиданно улыбнулся теплой искренней улыбкой, какой не смог бы улыбнуться ни один цыган:

– Спасибо вам! Мы, кажется, справились – почти!..

Анмайгера грубо прервали – тот самый вой, который мы уже слышали стоя у ворот апарца, но вдвое ужаснее и злее, мощной звуковой волной разорвал, казалось бы, не только тишину, но и само ночное небо – с северо-востока, где он родился – на юго-запад, где он рано или поздно должен был прозвучать.

– Скорее! – тревожно вскрикнул Анмайгер и побежал вдоль кладбищенской ограды настоящим лошадиным галопом. Мы рысью бросились за ним, причем Виктор снова споткнулся о невидимую в темноте преграду и упал со всего маху, наверняка, достаточно больно ударившись, но быстро, совсем не обращая внимания на боль, поднялся и, не сбавляя скорости, молча помчался дальше, зараженный, видимо, экстатическим вдохновением Анмайгера. Бежали мы под аккомпанемент не затихающего в небесах воя…

Сложнопостроенные молекулы ткани ости пера гигантской хищной птицы Джаб-Джаб органической составной частью вошли. в формирующийся внутри маскировочной капсулы принципиально новый организм. Аджаньга ощущал себя самим собой последние минуты жизни, но именно по этой причине находился на вершине душевного блаженства, паря не в холодных ночных небесах чужой и непонятной Параллели Х–40, а в родном вечернем небе над знакомым с детства обширным болотом, нежась в лучах заходящего солнца Алялватаски, покрасившего вечерние облака акварелями самых нежных и изысканных оттенков.