Пират. Капитан - Командор - Андрей Посняков

Вляпался! Влез по самое некуда. Не собирался проливать кровь, а вот… Пиратство! Вот уж действительно — «веселое и прибыльное» дело. И самое гнусное, что шкипер-то по большому счету прав — кому он и Бьянка нужны в Новой Англии, да и не только там — везде? Удел бедняка — убогая хижина и — в лучшем случае — дырявая рыбачья лодка. Выдержит ли такую жизнь юная баронесса? Андрей остро ощутил свою ответственность за эту влюбившуюся в него девчонку, которую и сам полюбил больше, чем кого бы то ни было еще. Кстати, и за всех этих людей, беглецов, Громов тоже был ответственный — они ведь и впрямь его выбрали, доверились. Что же, теперь из всех кинуть? Струсить, уйти?

— А вас не пришлось долго уговаривать, — разливая вино, со смехом заметил француз. — О, да наш боцман, кажется, спит.

Шкипер похлопал по плечу уронившего голову на стол приятеля и покачал головой:

— Теперь уж и пушкой его не разбудишь. Эй, кто там есть? Том! Бери еще юнгу и тащите старину Сэма спать. Да! Там, в его каюте, сейчас красавица Бьянка и племянница Сэма. Похоже, они подружились. Так ты, Том, скажи — пусть идут сюда. Вино у нас еще не закончилось!

— Все сделаю, масса!

Молодой негр и явившийся на зов белобрысый мальчишка из беглецов по имени, кажется, Дик или Джонни, только что назначенный юнгой, с трудом подняли храпящего боцмана из-за стола и, взяв под руки, утащили прочь.

— Хочу вам еще кое-что сказать, дорогой Андрэ, — оглянувшись на дверь, шкипер перешел на французский. — Знаете, я ведь тоже не собираюсь пиратствовать долго — полгода, от силы — год… Торчать всю оставшуюся жизнь здесь, в колониях, у черта на куличках — нет, это не для меня!

Последнюю фразу Антуан выкрикнул с надрывом, словно бы доказывал что-то невидимому оппоненту:

— Я вернусь! Вернусь обратно в Нормандию, отсужу свое поместье… и пусть какой-нибудь вшивый суперинтендант только попробует мне его не отдать!

— Что ж полгода — приемлемый срок, — со вздохом согласился Громов. — Имейте в виду, лишней крови я проливать не собираюсь.

Француз неожиданно рассмеялся:

— А что, при захвате «Святой Анны» кровь лилась рекой?

Вскоре явились Бьянка с Камиллою, племянницей дядюшки Сэма, особой недурной наружности и весьма приятной в общении — этакая простушка-хохотушка, чем-то напоминавшая Андрею незабвенную Магдалину-Лину. Правда, Лина, несмотря на манеру поведения, внешность и искреннюю любовь к шоу Дика Кларка, простушкой все-таки не была.

Как и — это выяснилось уже почти сразу — и Камилла.

Когда разговор зашел о выборе дальнейшего пути, дочь боцмана без раздумий предложила Багамские острова.

— Почему именно Багамы? — просто так, чтоб поддержать беседу, переспросил Андрей. — Есть ведь еще Тортуга. Ямайка.

— Ямайка? Да Порт-Роял после землетрясения, пожаров и испанских набегов давно уже не тот, что раньше, и живет лишь былой славой, — со знанием дела заявила девушка. — Тортуга или, лучше — Пети-Жуав — может быть… Может быть, мы и нашли бы общий язык с французским губернатором, но там ошивается слишком уж много любителей удачи, наследников былой славы Граммона, де Граффа. Ван Хорна. Нам нужны конкуренты? На Багамах их куда меньше, это частные острова и там, после недавнего испанского налета, похоже, так и не поставили губернатора. Безвластие! Это ведь для нас неплохо — делиться не нужно почти ни с кем. Тем более — Нью-Провиденс куда ближе, а это ведь для нас сейчас немаловажно, правда? И до Флориды оттуда — всего двести миль, а гавань в Нассау такая, что только такие суда, как наше, и могут зайти — фрегатам ничего не светит — мелко. Хорошее, очень хорошее место. Дядя вам то же самое скажет.

— Так это от дядюшки у вас такие познания! — рассмеялся француз. — Что ж, пусть будет Нью-Провиденс, и в самом деле — ближе.

— Вот уж никогда не мечтал стать пиратом, — когда наконец все разошлись, признался Андрей возлюбленной.

Та повела плечом, задумчиво намотав локон на палец:

— Камилла мне все уши прожужжала про эти Багамы. Мол, только туда. Странно — Тортуга или Ямайка, насколько я знаю, в смысле убежища вовсе не хуже, и возможностей там больше. Правда, у нас для этого маловато людей, и не очень-то крупное судно. Что же касается пиратства… не переживай, милый! В океанах этим промыслом занимаются все — и торговцы, и военные. Сейчас война — каперов полно. Нам бы тоже нужно раздобыть патент, Багамами вроде как английские лорды владеют. Камилла сказала — патентами торгуют в Филадельфии, Новом Амстердаме. Может даже — и в Чарльз Тауне тоже. Но там фрегаты.

Андрей лишь головой покачал — а что он хотел-то? Слезливый ханжеский гуманизм остался в веке двадцатом, во второй его половине. А в эти отнюдь не вегетарианские времена морской разбой был промыслом вполне достойным даже для вполне добропорядочных джентльменов, месье и сеньоров. Правда, в централизованных государствах — в той же Англии, Голландии, Франции — уже начинали понимать, что свободная торговля приносит куда больше барышей, нежели тривиальный разбой, морской гоп-стоп, торговле — а следовательно, и прибылям — по сути, мешающий. Правда, пока было не до пиратов — война за испанское наследство в полном разгаре, и тут уж — кто кого. Эту войну здесь, в колониях, называли войной королевы Анны. Все топили всех! Французы и испанцы — англичан, англичане — испанцев и французов; прочим же — всяким там голландцам, датчанам, фламандцам — так и вообще странно было сунуться. Испанский фрегат не станет разбираться — за кого там воюет Дания, да и воюет ли вообще? Увидит — нападет сразу! Да что там говорить о пиратах — все были хороши!

Ветер дул в левый борт судна, и «Жозефина», не торопясь, шла на юг левым галсом или — галфиндом, как говорят моряки. При таком режиме требовалось как следует работать с парусами, часто маневрировать, менять углы поворота рей. Экипаж, под руководством опытного шкипера Антуана, трудился в поте лица. Громов тоже ко всему присматривался, не стесняясь учиться, работал с астролябией, секстаном, лоцией.

Живой товар по-прежнему держали в трюме, не обращая никакого внимания на стоны несчастных рабов, и даже новоявленный капитан ничего не мог с этим поделать — не выбрасывать же невольников в море? А выпустить их на палубу — чревато бунтом, да и экипаж такого гуманизма не понял бы. Правда, в голове Громова некоторое время бродила совсем уж безумная мысль — просто пристать к берегу да отпустить рабов на все четыре стороны… что означало то же самое, как и выбросить в море груз серебра! Чернокожие невольники — общая добыча команды, не столь уж и малый приз, — которых можно выгодно продать в том же Нассау, поделив вырученные деньги так, как того требовал обычай, точнее — заключенный между новоявленными пиратами и их командирами договор, согласно которому пять долей добычи шла капитану, шкиперу и квартирмейстеру — по три доли, плотнику и врачу — по две, остальным всем по доле — поровну.

Громов все же не считал себя полным придурком, чтоб попытаться отпустить рабов, правда, он все же приказал поить и кормить их вдоволь… насколько позволяли запасы — а позволяли они очень и очень немногое, поэтому, отойдя с полсотни миль к югу, Андрей приказал сворачивать к берегу искать удобное для стоянки место — пополнить запасы продовольствия и пресной воды.