Четверть века в Америке. Записки корреспондента ТАСС - Андрей Шитов

Но вот внятного объяснения того, как советский партизан Иосиф Кушнер, перебравшийся в 1949 году за океан в возрасте 27 лет в качестве беженца, стал крупным магнатом-застройщиком и меценатом, завещавшим семье перед смертью за несколько дней до своего 63-летия уйму недвижимости, пока на глаза не попадалось. А интересно было бы почитать.

Как бы то ни было, Джаред написал тогда о своих предках в газету для того, чтобы доказать избирателям, что его тесть — кто угодно, но только не антисемит и не расист. Подозрения на этот счет сохраняются, кстати, и по сей день, даже несмотря на то что Иванка, выходя замуж, приняла иудаизм. Трамп позже говорил, что очень этому рад, хотя это и «не было запланировано».

Ныне и дочь, и зять — старшие советники президента США в аппарате Белого дома. И круг обязанностей у них весьма широкий. У Джареда он распространяется от американских инноваций до внешней политики.

Если верить книге Вулфа, именно Кушнер «с помощью Генри Киссинджера» организовывал первую личную встречу Трампа с председателем КНР Си Цзиньпином во Флориде, запомнившуюся прежде всего тем, что во время нее США нанесли ракетный удар по Сирии. Упоминается и о неких «встречах с россиянами», к которым Киссинджер якобы тоже прикладывал руку, и о консультациях с ним по поводу Мексики.

Кушнеру по молодости лет и неопытности (ему только в 2021 году должно исполниться 40, жена на несколько месяцев моложе) покровительство патриарха американской геостратегии было и лестно, и реально полезно, поскольку ему помимо всего прочего поручено было заниматься Ближним Востоком. А Трамп, по словам Вулфа, не раз повторял: «Генри Киссинджер говорит, что Джаред станет новым Генри Киссинджером».

Автор, правда, считает, что в этих словах «комплимент сочетался с издевкой». Он также приписывает Киссинджеру фразу о том, что при Трампе в Белом доме на первых порах шла «война евреев с неевреями».

Оставляя это на совести Вулфа, можно констатировать, что внутренние распри в президентском окружении действительно всегда были, есть и, надо полагать, будут. И, например, Стивен Бэннон, бывший «главный стратег» Белого дома, считавшийся заодно и главным идеологом популизма, продержался считаные месяцы после того, как Джаред решил, что он слишком много на себя берет. Должность незадачливого серого кардинала была упразднена, а функциональные обязанности переданы Конуэй.

Под конвоем

Самого Трампа я живьем видел буквально несколько раз — сначала на предвыборной встрече в его именном вашингтонском отеле, а потом в Белом доме. А из личного опыта общения с его командой мне, конечно, памятна прежде всего история с… Петром Порошенко.

В июне 2017 года тот приезжал с очередным визитом в Вашингтон в качестве президента Украины. Я отправился в Белый дом, где его принимали, в расчете на то, что на выходе он, как часто бывало с такого рода гостями, остановится покрасоваться перед американскими телекамерами и скажет что-нибудь местному журналистскому пулу прямо у подъезда. Или, как тоже случалось, пешком пройдет пару сотен метров до Пенсильвания-авеню, где его за оградой резиденции ожидал собственный украинский пул. С Юлией Тимошенко я в свое время прошагал эту дистанцию бок о бок и успел по дороге что-то у нее спросить.

Но в этот раз украинский гость, ничего не сказав, сел у подъезда в лимузин и поехал к КПП у ворот. Я бегом припустил следом, чтобы успеть к началу общения с журналистами. Но охрана меня притормозила, пояснив, что сначала должна пропустить кортеж.

В итоге, когда я выскочил из железной калитки, Порошенко уже стоял на Пенсильвания-авеню и общался с людьми. Долговязую фигуру его было хорошо видно, и я нацелился прямо на нее, на бегу доставая диктофон. Подбежал и сунул ему под нос.

И только тут понял, что говорит-то он (кстати, по-русски) не с репортерами, а со своей свитой. То есть общение с журналистами еще и не начиналось, и те продолжали томиться чуть поодаль, метрах в десяти-пятнадцати.

Я тут же убрал руку с диктофоном, извинился и пошел по направлению к телекамерам. Но сзади раздался окрик по-английски: «Эй, ты! Стой!»

Конечно, английское you — это скорее «вы», чем «ты». Но в данном случае тон не оставлял сомнения в том, как ко мне обращался высокий и немолодой американский охранник в штатском.

Я остановился, обернулся и услышал новую команду: «Вали отсюда!»

Вот это уже становилось интересным. «С какой стати, офицер? — спросил я. — Мы с вами на улице, в публичном месте. Я журналист, вот мое удостоверение и пропуск в Белый дом. Вон там сейчас будет подход к журналистам, я имею полное право в нем участвовать. Туда и пойду».

«Нет, не пойдешь», — твердо ответил охранник. А на еще одну мою попытку «качать права» просто подозвал пару агентов в форме и велел меня увести.

Те, пока конвоировали меня, успели объяснить, что, с их точки зрения, мы находились все-таки не в публичном, а в закрытом охраняемом пространстве. Отрезок Пенсильвания-авеню перед Белым домом и Минфином США действительно был отгорожен желтыми полицейскими лентами. Это там обычное дело — тем более, что со времени терактов 11 сентября 2001 года этот участок дороги вообще не проезжий, а пешеходный. Вот за это оцепление меня и отвели.

Однако парадоксальность ситуации заключалась в том, что пропуск в Белый дом позволял мне проходить сквозь это оцепление. И хотя общение с Порошенко на улице я уже упустил, мне все-таки логично было не шагать несолоно хлебавши в свой офис, а вернуться в «пресс-сарай», как я называл владения пресс-службы президента США, чтобы попытаться добыть хоть какие-то подробности состоявшихся встреч.

Охранник, стерегший проход через оцепление, при моем приближении слегка опешил. «Это разве не вас сейчас выводили?» — спросил он. «Меня», — согласился я и предъявил пропуск. Он еще больше удивился, но проконсультировался со своим начальством и все же меня пропустил.

Под санкциями

Задним числом вся эта цепочка событий кажется мне совершенно понятной. Убрать меня наверняка попросили украинцы. Если и не сам Порошенко (хотя и с ним мы в Вашингтоне до этого уже сталкивались: я обращался к нему исключительно по-английски, величал не иначе как Mr. President и получал ответ на свои вопросы), то кто-то из его окружения. С ним стоял, например, украинский посол в США, который уж точно знал, кто я такой.

Я ведь уже упоминал, что в 2015–2016 годах, работая за океаном, невесть почему находился под украинскими санкциями. Теперь поясню: с какого-то перепугу мне в числе других рядовых российских журналистов был запрещен въезд в Украину. Потом, в том числе и под давлением западных правозащитных структур, эти ограничения были сняты.

Помню, когда все недоумевали и возмущались по поводу введения санкций (было даже, как в старое время, сделано официальное заявление ТАСС), генеральный директор нашего агентства Сергей Михайлов рассказал мне анекдот про двух клоунов. Оптимист жалуется: «Никуда не зовут выступать, забыли». Пессимист возражает: «Никуда не зовут выступать. Помнят…»

Но это предполагает, что я все же был чем-то виноват перед Киевом. А я такой вины не знаю, не считая разве только того, что раз-другой мне удавалось опережать того же Порошенко с новостями о решениях МВФ по украинским займам. Но там все было «в рамках правил»: у меня имелись в Фонде свои источники, которыми я и пользовался…