Подруги так не поступают - Эльвира Смелик

На мгновение отведя взгляд от поверженной соперницы, Настя что-то сказала Вадиму. Тогда и он повернулся – слишком резко, слишком поспешно – поражённо уставился на Леру. А Настя опять ему что-то сказала. Видимо, потребовала разобраться, расставить все точки над «и» – прямо сейчас, не откладывая. Чтобы самой видеть, как это будет происходить.

А Лера опять не смогла развернуться и уйти, только растерянно попятилась, когда Вадим, направляемый Настиными словами и взглядом, послушно зашагал в её сторону, окликая:

– Лер, ну, Лер. Подожди! – нагнал, ухватил за руку, не давая сбежать. – Извини. Надо было сразу сказать. Но я не знал, как. Не хотел тебя обижать.

Ну да, так-то безболезненней и безобидней, когда она сама наткнулась и узнала сама. Без вступлений, без предупреждений. Можно было обойтись и совсем без разговора. И без него ведь уже всё понятно.

– Понимаешь. Я думал всё прошло. Уверен был. А на самом деле – только казалось. Ничего не забылось и не ушло. Ну прости. Я знаю, что это по-свински, подло по отношению к тебе. Но что я могу сделать? Я всё ещё Настю люблю.

Правильно. А ей он даже и не признался ни разу. Так какой спрос? Не врал, не вводил в заблуждение, не обещал. А его, сжимавшие её запястье пальцы, будто сделанные из раскалённого металла, обжигали до боли. И мысли обжигали.

Ведь тогда, два дня назад, вечером это же наверняка Настя звонила, потому Вадим настолько и растерялся, глядя на экран телефона. Прочитал её имя и думал: почему вдруг, зачем? А затем, чтобы сказать: у него пока ещё есть шанс всё вернуть, но только если прямо сейчас, безотлагательно, доказав, кто для него на самом деле важен. Единственный шанс, больше не будет, и он не стал его упускать. И это понятно. Она бы тоже не упустила, если бы…

– Лер, ну почему ты молчишь? Ну, скажи что-нибудь?

А они действительно Вадиму так нужны? Её слова. Да совершенно ни к чему.

Лера вырвала руку из его пальцев и – наконец-то! – развернулась и пошла, подгоняемая в спину раз за разом повторяемым собственным именем. Хотя оно вроде бы звало, жалобно, раскаянно, виновато, но уши хотелось заткнуть, чтобы его не слышать, или самой заорать: «Да заглохни ты уже! И забудь».

Нет, не станет она ни затыкать, ни орать – лишний раз шевелиться. Никакого желания. Она бы и не шла, но ноги сами несли. Словно игрушка инерционная, которая не остановится, пока не закончится завод, пока не раскрутится до конца сжатая пружина. Или пока не сломается.

И свет начал меркнуть. Нет, не метафора. Просто тучи наползли, с утра уже хмурилось, а прогноз обещал дождь, вот и сдержал обещание.

Сначала редкие крупные капли упали на асфальт, расставляя на нём тёмные точки, затем многоточия, а потом всё слилось, соединилось в одно целое влажными мазками и штрихами: небо и земля, деревья и трава, дома и асфальт, дождь и слёзы.

Капли барабанили по крыше громко и настойчиво, даже шум двигателя их не заглушал, чертили на стёклах короткие и длинные линии. Дождь разогнал прохожих, только машины проносились по-прежнему часто, поднимая с дороги фонтаны брызг. Наверняка Марат не заметил бы, на скорости просто проскочил бы мимо, но заранее притормозил перед перекрёстком. А, возможно, и заметил бы, даже если бы пролетал мимо на сверхзвуковой, потому что это слишком бросалось в глаза: девчонка, медленно-медленно бредущая по тротуару, без зонта под проливным дождём, будто бы его совсем и не было. Хотя сама она давно и безнадёжно промокла, но, кажется, и этого не чувствовала или не понимала. А ещё – это была не проста странная незнакомая девчонка. Очень даже знакомая. Лерка.

Вот ненормальная. Да что ж она творит? Придумала тоже – романтичную прогулку под летним ливнем.

Машина подкатила к краю тротуара, Марат распахнул дверь. Зонта у него тоже не было. Да к чему он вообще, когда можно из машины сразу в здание?

– Лер. Лерка, стой! Ты в своём уме? Мокрая же насквозь.

Марат встал у неё на пути, не дожидаясь от неё ни слов, ни вообще хоть какой-то реакции, накинул ей на плечи расчётливо прихваченный из машины пиджак, запахнул, даже застегнул на одну пуговицу. Потом развернул Леру, подтолкнул в нужном направлении.

– Давай, шагай. В машину, быстро. Что ещё за глупая романтика? Заболеть хочешь?

Она так и не произнесла ни слова, не оправдалась, не возразила, зашагала послушно, хотя и опять слишком медленно, и потому снова пришлось её подтолкнуть. Марат открыл перед ней дверь, дождался, когда она заберётся, захлопнул, торопливо обогнул машину, уселся сам. Всего несколько минут прошло, а он тоже успел основательно промокнуть.

– И чего ты тут бродишь? Под ливнем. Нашла развлечение. Пристегнись. – Хотя ей неудобно, руки-то под пиджаком. – Ладно. Давай я сам.

Он наклонился, перегнулся через неё, подцепил ремень, потянул, защёлкнул в замке, распрямившись, посмотрел внимательно. Мокрые волосы прилипли к мокрым щекам. Да даже ресницы мокрые. Губы бледные, замёрзшие.

– Лер, что происходит?

– Ничего. Просто гуляла под дождём.

– Ле-ра.

– Всё нормально.

Ну да, конечно. Вечный ответ.

– Хорошо. Поехали. К нам. Не возражаешь?

Или лучше её домой отвезти, сдать на руки Жене? Пусть она разбирается.

А если там никого? А у него точно Валентина Михайловна на месте. Несмотря на то, что необходимость в её постоянном присутствии давно отпала, она по-прежнему жила с ними. И Алинка должна быть. Обычно та заранее без стеснения сообщала, если куда-то собиралась, демонстративно декларируя «У меня такие-то планы, и я не желаю их скрывать, потому что я такая взрослая и сама решаю, что мне делать, как поступать и с кем куда ходить. А остальные пусть принимают к сведению и даже не пытаются вмешиваться». Но ни вчера вечером, ни с утра она ни о чём подобном в известность не ставила.

Лера опять промолчала. Будем считать, не возражала. Отвернулась к боковому окну. Марат тряхнул головой. Успевшая скопиться в волосах вода собралась и тонким ручейком пробежала вдоль по шее, под ворот рубашки. Ощущение не из приятных.

Да и остальные ощущения какие-то не слишком, беспокойные, раздражающие. И влажные дорожки на девичьих щеках – они точно только из-за дождя?

Лера поёжилась, приподняла одно плечо, провела по подбородку, стирая с него капли лацканом пиджака, и опять застыла неподвижно, откинувшись на спинку кресла.

Заехали в гараж, Марат заглушил мотор, а она даже не шелохнулась.

– Что? И отстёгивать мне?

Промолчала, только глаза опустила.

Ну ладно, отстегнул. А дверь с её стороны тоже ему придётся открывать? Хотя он и не против. Видно же, что ей фигово. Кажется, ещё и дрожать начала.

Но нет, зашевелилась, высвободила руку, отогнула рычажок, принялась выбираться, долго, Марат успел и вылезти, и машину обойти. А Лера выпрямилась и почему-то сразу попыталась снять пиджак. Торопилась вернуть? Решила, он тоже мёрзнет?