Кровные сестры - Джейн Корри

– Ты же меня хочешь! Поцелуй мне все сказал! – в сумерках я различала его ухмылку. В какой-то момент на его лице мелькнуло сомнение, но тут же исчезло.

– Пожалуйста! – заплакала я. – Я не хотела! Отпусти меня…

А потом я помню только отдельные вспышки – его впившиеся губы, обнаженную кожу. Боль.

– Ты делаешь мне больно!

Его сопенье. Мои всхлипывания. Постукивание ветки в оконное стекло. Помню, я говорила себе – думай об этой ветке.

Хуже всего то, что я ничего не сделала, просто лежала на полу, даже не попытавшись вырваться и убежать. К тому же Криспин был гораздо тяжелее меня.

Когда он закончил, я пришла в себя.

– Ребята были правы, – сказал он, стоя надо мной и застегивая брюки. – Нет в тебе ничего особенного. Может, подожду, пока твоя сестра малость подрастет… Я хотел понять, что Робин-Бобин в тебе нашел. Терпеть не могу этого ботана, возомнившего себя умнее всех. В прежней школе я был главным в классе.

Значит, он это сделал, чтобы рассчитаться с Робином?!

Криспин бросил мне мою одежду.

– Ты лучше сейчас домой иди. Если проболтаешься, я всем расскажу, что ты шлюха, – он сплюнул на пол. – Ты даже не попыталась меня остановить, поэтому не притворяйся, что это было изнасилование.

Второго приглашения мне не понадобилось. Плача, я натянула джинсы, одернула футболку и кинулась бежать. Робин удивится, куда я запропастилась, но я ему ничего не скажу. Может, я действительно сама во всем виновата: я же позволила Криспину меня поцеловать, значит, внушила ему ложное представление. Домой нельзя – как я покажусь маме и Дэвиду в таком виде? Есть только одно место, где можно спрятаться.

Ноги сами несли меня к морю. Я еще никогда не плавала ночью. Уже несколько дней слегка штормило, но ветер улегся, волн не было – лишь крупная рябь. Не раздеваясь, я вбежала в воду, радуясь холоду и очищающей соленой воде, смешавшейся со слезами, заливавшими мое лицо.

– Ты плавала в одежде? – удивилась мама, когда спустя час я пришла домой. Они с отчимом сидели в кухне, а на столе стояла начатая бутылка вина. В воздухе чувствовалось напряжение – значит, опять ссорились. В последнее время это у них случалось все чаще. – Да еще ночью?

– Надеюсь, вы не купались голыми, как я в твоем возрасте? – Дэвид предложил мне бокал вина, хотя и знал, что я не пью. – Приятно видеть, Эли, что ты в кои-то веки развлекаешься. Ты заслужила толику веселья за труды.

Меня чуть не вырвало. Веселья?!

– Можно мне в ванну? – спросила я.

– Возьми мое лавандовое масло, – сказала мне вдогонку мама. – Мне Дэвид купил, чудесно пахнет.

То ли мне показалось, то ли маме хотелось наговориться после вынужденного угрюмого молчания, которое я застала.

Я сидела в ванне дольше обычного, но стыд и вина – не смывались. Как только будут результаты экзаменов, сразу уеду, чтобы не слышать треп сводной сестры о планах на будущее. Найду работу в Лондоне или еще где-нибудь, главное, подальше отсюда. Поступлю в университет.

Сделаю все, чтобы никогда больше не видеть Криспина.

Но тут меня обдало жаром от страха: а что, если я забеременела?

Апрель 2017 г.

На парковке у тюрьмы я прослушала сообщение от мамы:

«Позвони мне, кое-что случилось». Однако когда я позвонила, мама не снимала трубку.

В голове началась суматоха: Китти заболела, Китти с новым мужем сбежала из дома инвалидов (я живо представила, как Джонни неуклюже катит ее кресло по улице), к Китти вернулась память…

К моему стыду, больше всего меня испугало последнее предположение.

Как поступить? Ехать к маме или сразу в дом инвалидов? В любом случае я не в состоянии сейчас мчаться на юго-запад страны. Я решила вернуться в квартиру, сходить на пробежку и все же дозвониться до мамы, прежде чем что-то решать. После проведенного в душной учебке дня мне всегда хочется пробежаться по берегу реки – это моя отдушина. Люблю, когда ветер обдувает лицо, хоть он и пропитан Лондоном. В памяти мелькнуло, как в детстве мы плавали с Робином. Как же давно это было…

Мобильный зазвонил, когда я натягивала тенниски.

Мама.

– Что случилось? – спросила я.

– Звонила заведующая, – ответила мама. – Китти беспокоит других обитателей дома. – Она сухо, коротко усмехнулась: – Помнишь, какой своевольной она бывала раньше?

Еще бы не помнить! Не знала, что мама тоже это замечала – у нее была политика молчать. Теперь я понимаю почему – она боялась рассердить Дэвида и разрушить с таким трудом созданную семью. Все, что угодно, лишь бы не оказаться снова матерью-одиночкой.

– Она оглушительно кричит, если не хочет чего-то делать, – продолжала мама.

– Например?

– Есть нелюбимую еду, ложиться спать, одеваться, – устало перечисляла мама. – Заведующая говорит, из-за беременности поведение стало невыносимым. Ее больше не хотят держать в том заведении.

До встречи с Китти я надеялась, что после несчастного случая ее характер станет помягче, но с какой стати ей меняться только потому, что она не может говорить и ничего не помнит? Меня прошиб пот: а вдруг Китти все помнит, только сказать не может? Вот это действительно взбесило бы ее не на шутку!

– А Джонни?

– Его мать говорит, он тоже с трудом справляется с ее перепадами настроения.

Не может же их брак так скоро оказаться под угрозой! Но ведь с другими такое случается, почему пара с ограниченными возможностями должна быть исключением?

– Однако, – продолжала мама, – она готова взять молодых к себе. Что скажешь?

– А что, это выход, – медленно произнесла я, снова подавив мысль, что Китти своего добилась. Родители Джонни богаты и обожают своего сына. Ее тоже будут любить – при условии, что она задумается над своим поведением… Но она, конечно, заслуживает счастья.

– Мне стыдно, что я не предложила приютить молодых, но ведь у меня довольно скромное жилье, и я сама себя обеспечиваю. С работы я уйти не могу – на что тогда жить?

Вот почему мама так мечется – ей нужны уверения, что моя сестра прекрасно может пожить в другой семье.

– Мне кажется, нужно позволить Китти воспользоваться шансом.

– Правда?