Сегодня, мама! - Сергей Лукьяненко

— Да ладно. — Она вытерла слезы. — Ты же незнал ничего. К тому же скоро я встречусь с ними, — и она улыбнулась.

— С кем? — не понял я.

— С папой и мамой, — ответила она, продолжаямечтательно улыбаться. — Ведь фараон тяжело болен и знает, что скороумрет. А вместе с ним в царство мертвых отправятся его самые любимые слуги и,конечно, жена. Он для того и женится, чтобы в землях Анубиса у него быламолодая жена.

У меня комок подкатил к горлу, а Лина продолжала:

— И я не боюсь туда уйти, ведь сказано же в первойпесне жреца Неферхотепа: «Время, которое проводится на этом свете, — сон».А в землях Анубиса меня ожидает пробуждение в прекрасном мире, и там я снованайду своих родителей.

— Религия — опиум для народа, — по-русски пошутилСтас невесело. И закончил философски: — А может, так и лучше…

В это время глаза Лины окончательно высохли, и она сказала,понизив голос, так, чтобы не услышал Улик:

— Но иногда все-таки страшно. Сказано в песне арфиста:«Оттуда никто не приходит обратно». И вдруг прав герой Ани, который не верил вцарство мертвых? Так говорил он богу Атуму: «Нет в той пустыне воды, онаглубока-глубока, она темна-темна, она вечна-вечна». Порой я думаю так же.

И тут я вдруг допридумал то, что начал придумывать вчераперед сном.

— А фараон хотел бы вылечиться? — спросил я дляначала.

— Конечно, — ответила Лина. — Только никтоего вылечить не может. Он уже двенадцать лекарей крокодилам скормил, а двоимповезло: он их отравил ихними же лекарствами.

Отлично! То есть не то отлично, что лекарей поубивали, а то,что я выяснил главное.

— Лина, — сказал я, — по-моему, ваш Ани прав.А раз так, тебе нужно спасаться. Если мы отсюда выберемся, мы тебя возьмем ссобой. Там, откуда мы пришли, тебя будут учить в школе, ты будешь ездить намашинах, летать на самолетах…

— А кто такие самолеты?

— Не кто, а что, — поправил я. — Самолеты —это такие большие серебряные птицы, внутри которых сидят люди.

Зря я про самолеты начал. Сразу почти напрочь потерял еедоверие. Сначала-то она мечтательно протянула: «Красиво…» — но потом вдругвстряхнула головой и сказала:

— Мальчишки любят придумывать. Это нечестно. Я-то вамвсю правду рассказала.

— Да Сет с ними, с самолетами, не это главное, —постарался я исправить положение. — Я тебе клянусь, что там тебе будетхорошо. И уж точно никто там тебя не заставит замуж выходить.

— И что же, я всю жизнь буду жить одна?

— Почему одна?! Станешь старше, сама себе мужа найдешь.Который понравится.

Тут Стас сделал вид, как будто что-то уронил, и принялсялазить по глиняному полу камеры. Но я-то понял, зачем он там лазает: чтобы мыне заметили, как он покраснел.

Но Лина на него вовсе не обращала внимания. Она напряженнодумала. Наконец повторила брезгливо:

— Сама найду мужа? Но ведь это стыдно! Женщина недолжна искать себе мужа.

Прямо «Белое солнце пустыни» какое-то. Только паранджи нехватает.

— Ладно, — продолжал я, чувствуя, как удачаускользает между пальцев. — И с мужем тоже, Сет с ним. Главное — не убьюттебя. А жить нужно, потому что никакого царства мертвых нет.

— А ты откуда знаешь?

— От верблюда, — огрызнулся я, хотя слова «откуда»и «от верблюда» в древнеегипетском совсем не рифмуются. Но почему-то именно этоее сразу убедило. Может быть, в этом совсем древнем и отсталом Египте вместокошек священные животные — верблюды?

— Хорошо, — сказала она. — Только как выспасетесь? Отсюда не убежишь.

— Ты с фараоном можешь поговорить?

— Могу конечно. Только я стараюсь лишний раз с ним невстречаться.

Стас к этому времени уже оправился от смущения и слюбопытством прислушивался к нашему разговору.

— Придется встретиться. Передай ему сегодня же, что я —великий лекарь своего народа и могу исцелить его за пять минут.

— Это правда? — не поверила она.

— Честное слово, — ответил я. — С помощьюволшебных браслетов…

— …и специальных заклинаний, — влез Стас.

— А это еще зачем? — спросил я его по-русски.

— Пусть думают, что без нас не справятся, а то браслетыотберут, а нас все равно поджарят.

«Умен», — удивился я мысленно. А Хайлине, подумав,сообщила:

— Сегодня я ему ничего передать не смогу, он сегоднясвадебную юбку примеряет. Только завтра утром.

Времени оставалось в обрез.

— Постарайся пораньше, — попросил я.

— Хорошо, — кивнула она. — Только, мнекажется, фараон тебе не поверит.

— А ты скажи ему — пусть попробует. Если я наврал, менявсе равно на костре сожгут, так ведь? А вдруг не наврал?

— Хорошо, попробую, — пообещала она и, попрощавшись,вышла.

— И какое заклинание мне читать прикажешь? —спросил я Стаса, когда дверь за ней закрылась.

— Да какая разница, — махнул он рукой. —Главное — по-русски. Хоть считалочку какую-нибудь возьми.

в которой я вспоминаю про двойную уху

— Ну и как это, интересно, вы меня лечитьбудете? — спросил фараон, когда Улик и Ергей привели нас утром к нему. Мыв это время, само собой, лежали у его ног. Традиция такая. Традиции уважатьнадо. Пульты-оживители мы предусмотрительно отстегнули от браслетов и сунули вкарманы.

— О всеблагой фараон, попирающий… — начал я, нозабыл, чего он там попирает, — попирающий…

— Стопами небо, а головой — земные недра! —помогая мне, выкрикнул Стас. Окружающие фараона вельможи и советники ахнули и вужасе закрыли лица руками.

— Так, — сказал Неменхотеп, — по-вашему,выходит, я стою вверх ногами. Хорошее начало. Поехали дальше.

— Не слушай моего бедного брата, — сказал яторопливо. — Он слегка ослеплен твоим сиянием, вот и двинулся рассудком.

Стас недобро зыркнул на меня, но благоразумно промолчал. А япродолжил:

— Недуг твой, о фараон, проистекает от чрезмерноймудрости твоей и величия.