Король арены 4 - Сергей Александрович Богдашов

что думаю. И как видите, она ко мне благоволит, — с намёком поправил я свой Знак на груди.

— О, я вижу ты получил двойное благословление! Интересно, за что?

— За красивую дуэль и введение новой моды у девушек, Ваше Величество, — поклонился я ещё раз, сообразив, что кашу маслом не испортишь.

Я не переломлюсь, а государю моя учтивость может по душе придти. Как-никак, а только что я клятву принёс, которая может и ему аукнуться, так что лишним не будет прогнуться разок. Если честно, то я немного развёл местного короля, как его иногда называют, но он эту мою шутку пока что не понял.

— Что думаешь? — через плечо бросил правитель своему высокорослому советнику.

— Надо бы испытание провести, — угодливо склонился тот в поклоне, отчего вышло так, что сказал он это почти на ухо государю.

— О! Верная мысль! Напишешь к осени смешную пьесу для моего театра, так и быть — назначу тебя штатным сочинителем при своём театре вместо службы в армии! — возликовал Император от собственной мудрости, — Согласен?

— А если две напишу? — чисто в стиле одесситов ответил я вопросом на вопрос, — Допустим, к концу сентября.

— Если хотя бы одна из них публике понравится так же, как эта, то быть посему. Заодно и наградой тебя не обижу. А то мне всё больше что-то грустное последнее время показывают и зрители скучают.

Хм, а государь-то похоже весьма задет тем, что какой-то провинциальный театр выступил намного удачней, чем его собственный.

Лэру Гирингу наград не перепало, но правитель милостиво заметил, что рвение мецената им замечено и он ждёт от него таких же успехов в будущем.

После ухода Императора, словно плотину прорвало.

К нам подходили знакомиться всякие расфуфыренные особы и многие из них желали видеть нас у себя в гостях.

Приходилось вилять и оправдываться, говоря, что мы чуть ли не завтра возвращаемся в Белговорт, но вот в следующий свой приезд…

Заодно и Юлиана отметилась, подойдя к нам со своим отцом, матерью и старшим братом. Причём, моя знакомая ещё издали чуть заметно мотнула головой и состроила невинное лицо, как будто она видит меня впервые.

Ну, нет так нет. Не очень-то и хотелось. К счастью, разговаривать с ней мне не пришлось. Речь, в основном, держал её папаша, который весьма многословно похвалил пьесу, а потом и мамаша раскудахталась так активно, что мне пришлось согласиться с её предложением посетить их дворец завтра вечером, так как у неё, видите ли, свой салон, гости которого крайне жаждут со мной пообщаться.

Затем мы с лэром Гирингом пили с актёрами, с двумя режиссёрами, поскольку столичный и белговортский режиссёры оказались двоюродными братьями, затем ещё с кем-то, потом с дирижёром оркестра и первым скрипачом. И лишь после двух часов ночи меня буквально спас лэр Гиринг, загрузивший мою почти бесчувственную тушку в какую-то пролётку, на которой он меня доставил до гостиницы.

Сам алхимик и меценат выглядел огурцом. Скорее всего мне не показалось, что он в течении банкета пару раз принял какие-то пилюли.

К счастью, опохмелятор в ресторане был, и Федр, в темпе за ним поутру сгоняв, буквально спас мою больную голову, по которой, словно по колоколу, кто-то дубасил здоровенным молотом.

— Жизнь хороша, — заключил я, когда спустя минут пять — десять поднял свою посвежевшую тыковку.

— "Лучшее изобретение этого мира!" — не стал я озвучивать очевидную истину, в очередной раз по достоинству оценив воистину волшебные свойства опохмелятора.

Минут через тридцать, выскочив из душа, я вообще был бодр и весел, словно со мной ничего не случилось.

Казалось бы, на банкете мне встретились вполне приличные люди — режиссёры, дирижёры и скрипачи, но почему все они пьют, как сапожники… Вот жеж загадка…

Уже изрядно бодрый, я накинул на себя тренировочную форму и выскочил на балкон. Он при нашем номере отличается весьма впечатляющими размерами. Навскидку, где-то метра четыре в ширину и метров восемнадцать в длину, так как проходит вдоль окон всего нашего большущего номера, со всеми его комнатами.

Ох и отвязался же я, по достоинству оценив этот небольшой спортзал под открытым небом. Шпагаты, ходьба на руках, растяжки у перил и под самый конец — бодрый степ, с одновременным плетением заклинаний, но не напитывая их Силой.

Это уже чисто моё изобретение. Очень помогает тренировать концентрацию. Я этот способ изобрёл, как альтернативу касту в движении. Степ более сложен, чем обычный бег, оттого составлять заклинания, одновременно отбивая чечётку, у меня стало получаться далеко не сразу. Зато потом я заметил, насколько легче и лучше у меня выходят заклинания, которые приходиться собирать на бегу.

Я бы и ещё дольше попрыгал, но в одном из окон увидел широко распахнутые глаза Эмганы.

Чуть вкачав Силу, ровно настолько, чтобы она смогла увидеть готовое заклинание, но опять же и не так сильно, чтобы мне потом смогли предъявить за применение магии в черте города, я затем резко разобрал его и пошёл в душ.

Мой расчёт был крайне прост — женское любопытство.

Если что — стопроцентное попадание!

— Чем ты там занимался? — указала Эмгана пальцем на балкон, стоило мне выползти из душа.

— Тренировался. Знаешь ли, в танце сложно заниматься чем-то другим, но я пытаюсь выбить клин клином, — почти что чистосердечно признался я.

— Только в танце? Я это почему спрашиваю — так как ты я танцевать точно не смогу.

— Танцевать может научиться любой человек, было бы желание. Кстати, не обязательно танцевать именно мой танец, можешь и свой придумать. А вот чтобы составлять во время танца заклинания — тут потребуется куда как больше усилий и усердия.

— И всё-таки, зачем? — пристала ко мне бывшая староста.

Если что — она у меня в друзьях числится…

— Ты можешь на бегу кинуть в противника тот же Огнешар? Вижу, что нет, а я могу. Если ты заметила, я и у нас в Академии каждое утро бегаю. Но бегаю не просто так, я ещё заклинания на бегу составляю и развеиваю. А в столице особенно не побегаешь. Да и у нас, когда на улице ливень, то приходиться тренироваться либо в зале, либо во дворе под навесом.

— Допустим, это я поняла, но тратить столько усилий ради не столь великого преимущества на поединках я не готова, — похоже, Эмга чисто из женской вредности решила со мной поспорить.

— У тебя скоро первая практика будет, — улыбнулся я ей в ответ, — Представь себе ситуацию: вас трое и вы убегаете от пяти адских собак, карабкаясь при этом куда-то на скалы.