Комната лжи - Саймон Лелич

– То есть она тебе не понравилась, – делает вывод Адам.

Сюзанну передергивает. Он прав, ей она не понравилась. Ни с первого взгляда, ни после того, как все высказала и ушла. И дело не только в том, что она рассказала о сыне такое, что никакому родителю не захочется услышать. Признайся в этом, Сюзанна, хотя бы самой себе. Она тебе не понравилась, потому что была красива и молода.

– Она все тебе рассказала? Всю глубину чувств Джейка к ней?

– Нет, далеко нет, – отвечает Сюзанна. – Она сказала, что обеспокоена, и все. Волновалась, что Джейк «отвлекается».

На этих словах Нил закашлялся, чтобы скрыть смех, Сюзанна помнит. Она точно могла сказать, о чем он думает. Разве можно обвинять паренька. Он просто человек. И конечно, он же мальчик.

– Она немного ходила вокруг да около поначалу, – говорит Сюзанна. – Сказала, считает, что Джейк «увлекся». Она так и сказала. Сказала, что ему одиноко, но вместо того, чтобы заводить друзей, он сосредоточился на ней.

Сюзанна помнит, как сразу испытала отвращение. Она видела, что Элисон прячет обиду за улыбкой, и решила, что это признак тщеславия. Подумала, что она хвастается.

– Я спросила, какие у нее есть доказательства, – продолжает Сюзанна. – Но у нее были только неясные намеки. То, как Джейк на нее смотрит. Его «поведение» по отношению к ней. Я спросила о подробностях, но тут она уклонилась от ответа, сказав, что не хочет вдаваться в детали. Попросила нас поговорить с Джейком, чтобы он сам обо всем рассказал.

– И все? Больше она ничего не сказала?

Сюзанна слышит вопрос Адама, но сама блуждает в воспоминаниях. Не о разговоре с Элисон Бёрч, она пробыла у них от силы пять или десять минут. Но о том, что было потом, вот о чем она думает. Особенно о Ниле. Он рассмеялся, вспоминает Сюзанна. Она помнит, что после ухода Элисон он сказал: «Боже мой. Я-то думал, что-то серьезное, – а потом хлебнул пива и продолжил: – Молодец парень. Конечно, она ему не по зубам, но теперь мы знаем, что он в правильной команде». – Он потряс головой, опустошил банку, открыл следующую. Сюзанна поняла, что он праздновал.

– Сюзанна? Ты здесь?

– Что? А, да. Что такое?

– Я говорю, и это все? Сказала, что беспокоится, и попросила поговорить с Джейком? Она еще что-нибудь сказала? Она упоминала письма?

– Письма? – Адам нетерпеливо встряхивает страницы. Тонкая бумага издает злобный звук, что-то между хлопотом и шипением. – Записки, Сюзанна. Письма.

– Я… нет, – говорит Сюзанна. А потом увереннее: – Нет. Она ни словом не обмолвилась, что Джейк ей писал.

Она слышит это в своем голосе: опять это стремление обвинять. Оглядываясь назад, Сюзанна видит, что Элисон Бёрч старалась оставаться тактичной. Она не хотела подставить Джейка перед родителями и потому же не стала показывать письма. А если бы показала, Сюзанна отреагировала бы иначе? Могло ли это что-то изменить?

Иными словами, был бы Джейк жив?

В этом проблема Сюзанны, тема вины тяжела для нее. Пагубная, незаметная и спрятанная в тени, она как ядовитый газ, что может окружить и отравить всех так, что никто не заметит. Сюзанна знает, например, что Элисон не виновата в своей красоте. Она видит, что ее поступки были продиктованы стремлением быть доброй. А письма… возможно, они бы ничего не изменили. Во-первых, их тогда еще было мало, и что важнее, Сюзанна с Нилом с легкостью смогли бы отбросить в сторону их существование, как и любую другую странность в поведении Джейка.

Но все же. Все же. Несмотря ни на что. Сюзанна не может не желать, чтобы Элисон была менее красива, менее неприступна, менее самодостаточна. Так и есть: она обвиняет Элисон Бёрч. Не может иначе. И хотя все эти годы она скрывала вещи и похуже, это один из ее самых страшных секретов.

– Не знаешь, она дошла до директора? – Сюзанна ненавидит себя за этот вопрос, но все равно задает его. – В письмах Джейк пишет, что Элисон угрожала поговорить с директором, просить его вмешаться. Она это сделала?

Адам кажется удивлен.

– Ты меня спрашиваешь?

– Я думала, ты можешь знать. Только и всего. Странно, что я раньше не слышала о письмах Джейка.

– Вот и ответ. Ты не знала о них, а значит, она не пошла к директору. А если и пошла, директор отнесся так же серьезно, как и ты, – говорит он и наблюдает, как Сюзанна морщится. – Да и какая разница. Не важно, кто их тогда увидел. Важно, что он вообще их написал.

Но она же должна была показать их хоть кому-то. Разве нет? Двадцать семь писем. Это уже не увлечение. Это одержимость. Более того, доказательство одержимости, а значит, что-то можно было сделать. И здесь все возвращается к Сюзанне. На ней вина тяжелее всего. Какой был выбор у Элисон? Она попыталась поговорить с Сюзанной, Сюзанна решила ее проигнорировать. Куда еще оставалось идти молодой учительнице? Пойди она к коллеге, к начальству, она показала бы себя слабой неудачницей, которой ее и так наверняка почти все считали, учитывая ее внешность и фигуру. Письма лишний раз доказали бы, что она оказалась неспособна справиться с проблемами должным образом. И это бы добавило сложностей Джейку, тогда как для нее он был лишь запутавшимся подростком. Он безопасен. Так, видимо, говорила себе Элисон Бёрч.

Абсолютно безопасен.

– Так что с Джейком? – говорит Адам.

– Джейком?

– Она попросила тебя с ним поговорить. Ты это сделала?

– Конечно!

– Ну и?

– И… – Сюзанна могла описать все двумя способами. Нецензурированная версия только сильнее разозлила бы Адама, потому что Сюзанна помнит некоторые слова Джейка. Что Элисон Бёрч любит фантазировать, что она все выдумала. Собственно, дословно он сказал, что Элисон Бёрч – лживая корова. Сюзанна его, конечно, пожурила за это. Но ее гораздо больше интересовал рассказ Джейка. Конечно, он знаком с Элисон Бёрч, он это признал – так кто ее в школе не знает, но она из тех, кто всегда хочет оказываться в центре внимания.

– Думает, она дар божий, – сказал Джейк. – Вечно следит, чтобы выглядеть как Кайли Дженнер. И мама, она флиртует. Наклоняется над столом так, что видно декольте, трогает всех мальчиков за руку. То есть, сколько ей? Типа, тридцать? Серьезно, это неприлично. – Прозвучало фальшиво, но отлично вписалось в то, чему так хотелось верить Сюзанне. Разве она уже не решила для себя, что учительница Джейка смотрит на них сверху вниз? Что она тщеславная и самовлюбленная настолько же, насколько привлекательная? И это еще одна причина не рассказывать Адаму.

– Он все отрицал, – заканчивает Сюзанна. – Ровно так, как написал в письмах.

Адам понимающе улыбается. Почти с сочувствием, если бы не так мерзко.

– Наверное, у него не было выбора, – предпологает он.

Немного думает.

– Итак. Получается, об отношениях Джейка с Элисон Бёрч ты больше не слышала?