Аутодафе - Александр Щеголев

– Остановите! – повторила Эльза.

– И не подумаю. Стоит проучить ребят.

– Собираетесь поиграть в догонялки? – В ее тоне звучало глубочайшее сомнение в успехе подобного мероприятия. – У той машинки, между прочим, восемь цилиндров. Общим объемом пять с лишним литров… Шансов никаких.

Седоки «Чероки», похоже, придерживались того же мнения. И тут же восстановили увеличившуюся было дистанцию.

– В догонялки? Почему бы и нет? Отстоим честь отечественного автомобилестроения. Не на ровном асфальте, понятно… То, что считается бездорожьем на родине этого джипа, у нас сойдет за нормальную дорогу. Держитесь крепче!

И я выдал лихой вираж, с трудом вписавшись в поворот. Короткий переулочек, мимо мелькнули последние домишки Лесогорска – и Росинант вырвался на пересеченную местность. Ну-с, начнем вот с этого косогорчика, пожалуй… Догоняйте!

Спустя несколько минут я понял, что погорячился… Так вот с лету посрамить заграничных конкурентов Ульяновского автомобильного завода мне не удалось. Увы, Росинант не побывал в тюнинговой фирме, готовящей для работы на Контору внешне неказистые машины российских марок…

Никто не перебирая ему двигатель, не шлифовал впускные и выпускные клапаны, не балансировал с высокой точностью коленвал и не заменял все детали, какие только можно, на фирменные. И даже такой простенькой вещи, как платохонингование стенок цилиндров, бывший хозяин сделать не удосужился…

«Чероки» уже не мог, как прежде, играючи выдерживать заданную дистанцию, но и оторваться нам не удалось.

Единственный мой козырь – так называемые «армейские» мосты, дающие дорожный просвет аж в 30 сантиметров, позволяли нам быстро проскакивать попадающиеся на пути топкие лощинки, которые джип противника благоразумно объезжал… Но всё, что выигрывал Росинант на этих объездах, «Чероки» отвоевывая на более-менее ровных участках.

Однако агента Хантера голыми руками не возьмешь! Катил я не абы как, но к заранее присмотренному на случай таких экстремальных гонок местечку… Во время вчерашней разведывательной автопрогулки по окрестностям Лесогорска я обнаружил старый деревянный мостик через впадающий в Кеть ручей. Доски настила там совершенно прогнили, но проехать можно – ювелирно, по несущим балкам…

– А теперь коронный трюк! – объявил я Эльзе, выскакивая на заброшенную грунтовку. До сих пор нам было не до разговоров в «уазике», скачущем козлом по ухабам. – Следите за руками!

Преследователи явно вошли в азарт. И, тоже выскочив на дорогу, уже не пытались выдерживать дистанцию – понеслись за нами во весь опор. Росинант, наоборот, умерил аллюр – и ровненько, как по линеечке, проехал по балкам моста.

На секунду мне показалось, что и водителю «Чероки» знаком этот мостик. Но нет – заскочивший на мост джип просел, доски треснули, вздыбились обломанными концами. Машина, угодившая брюхом на балку, качнулась туда-сюда, на манер шалтай-болтая, и плюхнулась в ручей, проломив ветхие перила! Эффектное зрелище! Падать экстремалам-неудачникам пришлось с высоты не более двух метров. Дав задний ход, я убедился: жертв нет. Двое знакомых мне амбалов-«богатырей» – насквозь мокрых – выбрались из затопляемого средства передвижения… Отсалютовав им тремя короткими гудками, Росинант покатил дальше.

– Молодец! – только и сказала Эльза.

Сам знаю… Но не факт, что интерес господина Жеброва к моим передвижениям на этом исчерпался. К припаркованному возле розового особнячка «уазику» легко и просто можно было прилепить радиомаячок…

Я ткнул пальцем в клавишу автомагнитолы. Этот агрегат вместе с кассетами бывший хозяин приложил в качестве бонуса при продаже Росинанта. Штатная комплектация «уазика» установку подобных излишеств не предусматривала, но меломан Валерий прорезал гнездо в приборном щитке пилой-болгаркой. Сегодня утром я немного доработал магнитолу, впихнув в корпус портативный сканер-пеленгатор, имевшийся в моем багаже.

Хрипловатый баритон затянул под гитарный перебор:

А Киев – мать всех русских городов.

Верните маму, очень плачут дети…

Меня, собственно, интересовали не семейные проблемы сторонника славянского братства, а более прозаический факт: какой светодиод засветится на корпусе магнитолы – красный или зеленый? Засветился зеленый. Никаких посторонних источников радиоизлучения поблизости не выявлено.

Отлично. Можно без помех заняться личной жизнью.

5

Ресторан именовался «Заимка» – и был почти пуст. В Екатеринбурге, уверен, подобное заведение не пустовало бы: небольшой уютный зал, сплошь отделанный деревом, на стенах чучела птиц, головы зверей, прочий охотничий антураж… Однако клиентов оказалось всего двое. Если считать нас с Эльзой – четверо. Трудно сказать, на что рассчитывали люди, открывшие «Заимку» в городе, где полторы сотни долларов в месяц считаются весьма приличной зарплатой.

Ужин подходил к концу. К вполне логичному финалу. Подходил настолько плавно и естественно, что у меня мелькнула мысль: что-то всё больно уж гладко. В жизни я не страдал комплексом неполноценности, но и не переоценивал шансы раскатывающего на задрипанном «уазике» студента Рылеева мгновенно влюбить в себя такую девушку… Надолго эта мыслишка в голове не задержалась.

Из динамиков медленно лилась негромкая музыка. Мы столь же медленно кружились в танце. Два других посетителя – напоминавшие обликом негаданно разбогатевших таежных бродяг – казалось, решили перепробовать весь здешний ассортимент спиртных напитков, причем отнюдь не в символических, дегустационных дозах. Они не обращали на нас внимания. Один, впрочем, оторвался на миг от стакана, чтобы поощрительно подмигнуть мне: давай, мол, парень, не теряйся…

– Не пойму, почему при первой встрече ты показалась так похожей на цыганку… – удивился студент Рылеев. Агент Хантер мысленно присоединился к его удивлению – неуловимые восточные черточки в облике девушки напрочь исчезли. Да и цвет волос изменился: Эльза стала шатенкой.

– Вот так и смотрят мужчины на женщин, – вздохнула она. – Видят лишь одежду, макияж и прическу. Был такой период у меня в жизни, месяца три… Восточный. Тяга к древней мудрости и блаженному ничегонеделанию. Ну и соответствующий имидж.

– Блаженное ничегонеделание? По-моему, ты в то утро выглядела на редкость энергичной и напористой. Страшно представить, что бывает с жертвами твоих интервью в периоды деловой активности.

– Не помню… Наверное, ты мне сразу чем-то понравился… – Она сделала шаг ко мне – короткий-короткий, мы и так стояли почти вплотную. И я понял, что отвечать на ее последнюю реплику надо не словами.

Мы целовались посреди ресторанного зала, и никто на нас не смотрел, лишь кабанья башка на стене пялилась свирепым стеклянным глазом и напоминала в этом ракурсе мою тещу, незабвенную мадам Гришнякову…

– По всем канонам сейчас полагается сказать, что кофе у меня дома на порядок лучше, – вздохнул я, когда нам подали упомянутый напиток. – И что имеется уникальная коллекция музыкальных записей… Но увы. Кофе нет даже растворимого. Хотя музыка действительно уникальная – ламповая радиола с набором пластинок семидесятых годов.